— Двадцать одна.

— По крайней мере у меня есть время, чтобы перво-наперво предупредить вас не слишком рассчитывать на меня в своих замыслах…

— Вы хотите сказать, — начал Аллейн, — что выработали привычку…

— Мне пятьдесят. Шестнадцать лет назад я была хорошим химиком-аналитиком… Проклятая бедность! Они предложили мне работу — химические исследования — и потрясающее жалованье. Работать на них я начала в Нью-Йорке, а позже меня перевезли сюда. Сначала я ничего не подозревала, но потом постепенно поняла, что происходит. Однако к тому времени я уже была у них в руках. Меня обработали классическим образом: мужчина, очень привлекательный, и роскошные вечеринки. Я всегда была некрасива, а он был такой опытный, обаятельный, обходительный. Он приучил меня к марихуане — травке, как ее называют, — и с тех пор я не могу это бросить. Они следят за тем, чтобы я не прекращала. Зазывают сюда, доводят до нервного возбуждения, а потом предлагают сигареты. Я им очень полезна, и они не намерены меня отпускать. Покурив, я совершенно глупею, сознавая при этом, что произношу фразы, за которые мне ужасно стыдно. Но когда мне невмоготу и так хочется курить, а он протягивает мне сигарету, то… да вы сами видели. Когда я выдавала себя за Гризел Локк, мое поведение не было сплошным притворством. В присутствии Оберона мы все становимся такими. Он просто гений растления.

— Почему вы стали писать Агате? Должен признаться, до вчерашнего дня мы не понимали ваших замыслов.

— Чего я и боялась. Но я не могла высказаться напрямик. Слежка у них налажена самым отличным образом, и мои письма могли вскрывать. На самом деле, как выяснилось, их не вскрывали, потому что иначе они опознали бы в вас моего адресата. Я написала… — Голос, то тихо звучавший, то переходивший в шепот, замер. Мисс Гарбель сдернула капюшон с головы и подняла к Аллейну свое трагикомическое лицо. — Я начала писать из-за таких девушек, как Джинни. Вы видели меня и видели Аннабеллу Уэллс: жуткое зрелище, не правда ли? Гризел Локк выглядела не лучше. Наркотики превратили нас в старых развалин. Джинни ждет то же самое. И таких, как Джинни, много, я называю их «детьми бомбежки». Никакой моральной стойкости и твердости характера. На их глазах погибли родители, и с тех пор их преследует постоянное чувство неуверенности и ожидания нового несчастья. Бедным и тем, кто занят работой, легче. Но другим, хорошо обеспеченным, вроде Джинни, если они попадают в подобную компанию… У-ух! Из них немедленно делают Дочерей Солнца, и тогда им конец. Слишком стыдно, чтобы оглянуться назад или посмотреть вперед, или по сторонам, только на него. Поэтому, когда я прочла в английских газетах, что моя толковая родственница вышла замуж за вас, я подумала: «Попробую. Мне недостает ни смелости, ни выдержки, чтобы бороться в одиночку, но я попробую намекнуть им». Так я и сделала. Я слегка удивилась, когда кузина Агги ответила мне, обращаясь как к мужчине, но я не стала ее исправлять. Глупо, но ее ошибка вселяла в меня чувство безопасности. Сколько еще?

— Чуть больше семнадцати минут. Послушайте! Херрингтон и Джинни не вернутся сегодня в замок. Мой шофер и я собираемся подменить их. Удастся ли нам выйти сухими из воды? Что происходит на церемонии?

До сих пор мисс Гарбель говорила быстро и охотно, пристально, по-птичьи, глядя на Аллейна. Но вопрос Аллейна словно обжег ее. Она даже, словно защищаясь, подняла руки и отпрянула.

— Я не могу рассказать вам! Я дала клятву молчания.

— Вся эта белиберда про кинжал, огонь и расплавленный свинец?

— Вы не можете об этом знать! Откуда вы знаете? Кто-то нарушил клятву?

— Никто. Я надеялся, что вы нарушите.

— Ни за что!

— Но ведь это глупый вздор в дурном вкусе. К тому же призванный прикрыть подлость!

— Бесполезно. Я говорила вам. Бесполезно.

— Мой помощник ростом с Джинни и будет одет в черную рясу. Есть у него шанс выкрутиться?

— Не до конца. Разумеется нет. — Мисс Гарбель то ли всхлипнула, то ли горестно усмехнулась. — Как только вам пришло это в голову?

— От кого-нибудь потребуют дать клятву… с глазу на глаз?

— Нет… Я не могу вам рассказать… но… от него — нет. Зачем вы это делаете?

— Мы надеемся, что церемония даст нам предлог арестовать Оберона и Баради. И не только это… — Аллейн поколебался. — Мне понятны ваши чувства в отношении этой несчастной девочки, — торопливо продолжал он, — к тому же она англичанка, и я тем более чувствую ответственность за нее. Но в то же время я здесь не для того, чтобы проводить спасательные работы, особенно если они ставят под сомнение успех операции. Более того, если Баради и Оберон заподозрят, что молодые люди сбежали, они заподозрят и предательство. У них все заранее отработано. Они немедленно уничтожат все доказательства своего участия в бизнесе и дадут деру. Если же нам удалось внушить им, что Джинни Тейлор и Робин Херрингтон вернулись, дабы принять мерзкое посвящение, то мы сможем здесь и сейчас узнать достаточно, чтобы выписать ордер на арест. Задержим главарей, допросим мелкую сошку и обыщем замок.

— Я мелкая сошка. Откуда вам знать, что я не предупрежу их?

— Разве не вы только что просили за Джинни?

— Вы сказали, что она в безопасности, — плачущим голосом ответила мисс Гарбель. Она кусала ногти, искоса поглядывая на Аллейна. — Большего мне и не нужно. Вы просите, чтобы я способствовала своей гибели. Я предупреждала вас: от меня мало толку. Во мне не осталось ничего хорошего. Через минуту я закурю, и мне станет на все наплевать…

— Вы отважнее, чем хотите казаться, — возразил Аллейн. — В течение нескольких месяцев вы пытались заманить меня сюда, понимая, что, если я добьюсь успеха, вы потеряете работу и вам придется отвыкать от наркотика. Вчера утром вы рискнули намекнуть мне, кто вы такая, сегодня вечером вы решились, нарушив запрет, прийти в комнату Херрингтона просить за Джинни. Вы человек науки, а значит, обладаете здравым смыслом, любопытством и здоровым скептицизмом. Вы не можете не понимать, что эту глупую клятву молчания вы дали в состоянии наркотического опьянения и что угрозы, которые она содержит, абсолютно вздорны. Вы можете попросту наплевать на нее. Думаю, вы мне поверите, если я скажу: в случае вашей лояльности сегодня по отношению к нам вы можете с уверенностью рассчитывать на нашу защиту в будущем.

— Вы не можете защитить меня от себя самой, — сказала мисс Гарбель.

— Попытаемся. Послушайте! Вы и так уже далеко зашли, почему бы не пойти до конца?

— Я боюсь. Вы представить себе не можете, как мне жутко.

Она сжала руки, похожие на птичьи лапы. Аллейн накрыл их своей рукой.

— Хорошо, — сказал он. — Все в порядке. Вы и так много сделали. Я больше не буду просить вас рассказать о ритуалах. Не ходите на церемонию. Вы можете отказаться?

— Нельзя. Нас должно быть семеро.

— По одному человеку на каждый угол пентаграммы и Оберон с девушкой в черной рясе посередине?