Я вдруг подскочила на мягкой лавочке и посмотрела в окошко. Он не лишил меня воспоминаний!

Каждая деталь, начиная с момента нашей встречи, плотно сидела в голове. Сгустки с этими моментам, казалось, наоборот, стали гореть ярче.

— Зачем ты так со мной?

Карета вдруг остановилась. Дверца резко распахнулась.

— Я тут подумал, — хриплым голосом заговорил Тиррен, не глядя мне в глаза. Он прочистил горло и продолжил: — В общем, я не дал вам денег на дорогу. Все-таки новая жизнь, вряд ли вы вернетесь в свою деревню. Надо как-то обустраиваться. Тут должно хватить.

Мои руки, сцепленные в замок, остались лежать на коленях. А губы я и вовсе поджала, незаметно покусывая нижнюю. Тиррен не дождался ответа, положил пузатый мешочек рядом со мной и собрался уйти.

— Там сверху найдете много медяков. Осторожнее с ними, — нахмурился мужчина и все-таки закрыл дверцу.

Раздавшийся хлыст ударил словно не по коню, а по сердцу. Я шумно втянула воздух и смежила веки. Слезы одна за другой скатывались по щекам и отрывались от подбородка. Карета дернулась, проехала немного, а затем снова остановилась.

— Прошу прощения, я тут еще забыл… — передо мной вновь появился Тиррен. Он взглянул на мое лицо и нахмурился — я не успела вытереть слезы.

Мужчина не сводил с меня глаз, постукивал указательным пальцем по ручке. Чтобы скрыть обуревавшие меня эмоций, я отвернулась.

— Знаете, вы с нами не позавтракали, — достал он из кармана платок, подошел вплотную к карете и потянул меня за руку, чтобы появилась возможность прикоснуться к подбородку и самому стереть следы моей слабости.

— Вообще-то… — с трудом начала я.

— Сегодня не в счет. Хотя лучше не надо, — нахмурился он, опустил голову и отступил назад, вложив мне в ладони платок.

— Не надо, — мой голос был не громче шелеста листвы.

— Вам лучше уехать как можно дальше от меня, — вскинул Тиррен подбородок и нервно сглотнул. — Амирра была права: все родные люди умирают рядом со мной. Родители, жена… сестра подверглась опасности и даже дочь. И вы… Эйлана, я слышал, что вы сбегаете…

— Я не сбегаю.

Брови мага вновь сошлись на переносице. Он потянул меня за руку, заставив выйти из экипажа.

— Вы сбегаете, чтобы не навлечь на нас беду. Не надо, лучше бегите, чтобы самой уцелеть. Прошу, бегите, пока не поздно. Садитесь обратно в эту карету, а лучше на лошадь и скачите во весь опор, ибо я определенно буду искать, а если найду…

Мужчина замолчал, словно не верил собственным словам, мирился с ними. Ведь они противоречили всему, что он сказал прежде.

— И не отпущу, — приблизился Тиррен и обнял. — Бегите, прошу. Со мной опасно…

Я приложила подушечки пальцев к его губам.

— Вы правы. Со мной тоже опасно. Нам не нужны лишние проблемы, — попытка выдавить из себя улыбку вряд ли оказалась успешной. — Ведьмам не место в этом мире.

Мужчина разомкнул руки и подтолкнул меня к карете. Правда, он не позволил в нее забраться.

— А будете моей личной «ведьмой»?

— Что?

— Меня окружают только ведьмы, если не заметили. Если я возьмусь все исправить, изменить устоявшиеся порядки, упразднить закон, запрещающий им существовать, вы согласитесь стать моей «ведьмой», присоединиться к остальным?

Я часто заморгала, нервно хохотнула, не веря своим ушам. Тиррен вдруг поджал губы, принялся опускаться на колени, ввергая меня в еще большую панику.

— Простите меня за все, что вам пришлось пережить по моей вине, — он преклонил голову.

Я почувствовала себя неуютно. Такой мужчина не должен становиться на колени ни перед кем!

— Поднимитесь, — приблизилась я к магу и потянула его за плечи вверх. — На нас смотрит кучер. Ну пожалуйста, не заставляйте опускаться рядом с вами.

Он резко встал, подхватил меня на руки и направился к своей лошади.

— Если вас смущают посторонние люди, то можем поговорить и без свидетелей, — уже с улыбкой на устах проговорил мужчина, а затем замер. — Я понял… — выдохнул он.

Через мгновение я вновь почувствовала твердую почву под ногами. Маг взял мои руки в свои и с серьезным видом спросил:

— Вы сами хоть хотите этого? Поедете сейчас со мной по доброй воле, а не потому, что я вас уношу? Вам это надо? Вы останетесь со мной?

Я не смогла сдержать улыбку. Слишком приятно было слышать беспокойство в голосе Тиррена, да и видеть его на лице. Мужчина даже не пытался его скрывать, сейчас нерушимо застыл, ожидая ответа. А мне не хотелось говорить. Пусть лучше действует, уносит, увозит, забирает. Слова зачастую не имеют значения. Можно сказать многое, но только поступками проверяется человек.

— Приму ваше молчание как знак согласия. Но потом не упрекайте, что принудил. Я давал шанс, — маг снова поднял меня на руки и только сделал шаг к лошади, как развернулся к карете. — У вас особые обстоятельства. Вам пока лучше воздержаться от поездок верхом.

— В смысле, — удивилась я, оказываясь на мягком сидении, а затем и на коленях у дорогого сердцу мужчины.

— Помните, я говорил, что не смог поймать вас миамом на той горе? — с виноватым видом Тиррен заглянул мне в глаза. — И раньше тоже не удалось воздействовать на вас магией. А омут памяти — видения в нем никогда не были такими нечеткими. И волна, — поморщился мужчина, — она вас тоже откинула, хотя должна была вырвать из рук Аланию.

— Не смешно, — покачала я головой, отстраняясь. — Дети у магов не рождаются, когда того не хотят оба. А ведьмы, ведь вы на это намекаете, тем более! Тиррен, я… вы… — мне понадобилось набрать побольше воздуха в легкие, чтобы смириться, даже осознать, свыкнуться и… понять, что в душе разливается тепло от всего, что говорил мужчина, любимый мужчина, — ты…

— Станешь моей «ведьмой»? — заулыбался маг. — Можешь называть это другим словом, но для меня только так.

— Тэйр Маркард, неужели вы явились за мной только потому, что вам вдруг подумалось, что я беременна? Да еще и от вас? — мне совершенно не понравилась озвученная мысль. А обдумывать ее в тишине и изводить себя я не имела никакого желания.

— Думаешь, я бы тогда тебя вообще отпустил? Я бы тут говорил всякие глупости? Нет!

— Ну почему глупости? — заулыбалась я.

— Я еще кое-что забыл сказать, — пристально посмотрел мне в глаза Тиррен. Он принялся перебирать мои пальчики, поглаживая большим пальцем тыльную сторону ладони.

— О, самый словоохотливый из мужчин, можете не говорить.

Мне было не по себе. Я видела его теплый взгляд, губы с приподнятыми вверх уголками, его волнение. Больше ничего