Он тут же явился в диспансер и получил от нее большой, формата А4 конверт. Когда он уходил, Сальникова спросила:

– Она не появлялась у вас?

– Нет, – удивился Маслов, – с чего вы решили, что она должна прийти ко мне?

– У нее больше никого нет. Куда ей еще идти?

Маслов заверил свою бывшую начальницу в том, что он понятия не имеет о том, где сейчас находится Нина, и что, если вдруг он что-то узнает о ее местоположении, он немедленно сообщит. Он торопился уйти из диспансера. Ему хотелось поскорее вернуться домой и вскрыть конверт. Может быть, там он найдет подсказку…

– Доктор?

Маслов обернулся. В тени одного из деревьев, растущих вдоль набережной, стояла Нина в широкополом коричневом плаще.

– Нина?

Маслов сделал к ней пару неуверенных шагов и остановился, как будто боялся спугнуть.

– Что ты здесь делаешь? – спросил он. Глупый вопрос.

– Я пришла к вам.

– Зачем?

– У вас ведь наверняка были неприятности из-за того, что я сбежала.

– Да, были кое-какие, – уклончиво сказал Маслов.

– Теперь я вернулась. Вы можете сказать им, что это вы меня поймали.

– Ты хочешь обратно в диспансер?

Нина улыбнулась и покачала головой.

– Мне все равно. Я сделала то, что должна была сделать.

– Ты убила своего отца?

Нина посмотрела Маслову в глаза.

– Да.

Это был момент, когда он еще мог все изменить. От него требовалось лишь взять ее за руку и отвести через дорогу, в белое кирпичное здание. И это могло бы вернуть ему все, ради чего он, как ему думалось, жил – диссертация, карьера, зарплата, уважение, пенсия…

И в этот момент Маслов принял решение.

Он протянул ей руку.

– Идем со мной.

– Куда?

– Подальше отсюда.

Это был длинный день. Железняк приехал в Москву в шесть утра. Позавтракал шаурмой у киоска, потом прошелся в сторону центра, дожидаясь, пока начнется день. Потом спустился в метро и отправился к одному своему старому приятелю, который был ему должен за кое-какие услуги, оказанные еще в середине девяностых. Приятель работал в офисе на Кутузовском, за Бородинской панорамой. На входе в офис стоял охранник, Железняк назвал фамилию приятеля. Тот вышел, слегка смущенный, вывел Железняка на лестничную площадку, нервно закурил. Внезапный приезд Железняка его не обрадовал.

– Что ж ты не предупредил, что приедешь?

– Были обстоятельства. Мне нужна помощь. Можно у тебя пожить какое-то время?

Приятель состроил недовольную гримасу.

– Не, сейчас не получится. У нас ведь однушка, жена, сама понимаешь… теща должна приехать.

Он даже не старался сделать так, чтобы Железняк ему поверил. Врал чисто для проформы.

– А что, у тебя же вроде была фирма своя в Волоковце? Или даже банк?

«Чего же ты не сидел в своем Волоковце, зачем тебя черти в Москву притащили?» – так можно было понять его вопрос.

– Мне нужна работа. Любая, только чтобы зацепиться на первое время.

– Время… время сейчас очень неподходящее. Работы нет, люди готовы за сто долларов удавиться. Слушай, ты извини, я бы тебе помог, я помню все, что ты для меня сделал. Но сейчас просто нереально все сложно. И мне пора, надо работать.

Открылась дверь, вывалилась компания из трех или четырех человек.

– Обедать идешь? – спросили приятеля. Тот бросил сигарету в урну, пожал руку Железняку и ушел с этой компанией, так ни разу и не посмотрев ему в глаза.

Остаток дня Железняк ходил по городу, читая объявления.

«Продам. Куплю. Услуги экстрасенса». И ни одного объявления – требуется работник. Ни одного объявления – требуется работник с опытом работы директором банка.

К вечеру Железняк очень сильно устал и проголодался. Поскольку он никогда раньше не задумывался о деньгах, поначалу он не придал значения тому, что в его бумажнике кончились наличные. Осталась только какая-то мелочь. Он зашел в ближайший банк, чтобы снять деньги со счета. Сначала ему сказали, что он может снять деньги только в том отделении, в котором открыт счет, то есть в Волоковце. Потом сотрудники банка долго совещались, сгрудившись вокруг компьютера, потом один из них сказал Железняку, что его счет заблокирован.

Разговор со старым приятелем, бесцельная прогулку по городу и происшествие в банке окончательно вымотали Железняка.

Он зашел в «Русское бистро» на углу улицы, собираясь посидеть, погреться, а потом идти на вокзал и просить кого-нибудь из проводников взять его на поезд до Волоковца. Однако мелочи, которая осталась в его бумажнике, не хватило даже на чашку чая.

– Не задерживайте очередь, следующий, – с ненавистью выкрикнула молодая черноглазая продавщица.

Железняк развернулся и пошел к выходу.

– Александр Викторович?

Он увидел, что за столиком у двери сидит Павел Пшеницын. Перед ним стояла тарелка, полная горячих долек картофеля, и дымящаяся чашка кофе.

– Присаживайтесь.

Железняк сел.

– Как у вас дела?

– Худо, Павел.

Железянк посмотрел на дольки картофеля, и Павел перехватил его взгляд.

– Угощайтесь.

И пододвинул тарелку к Железняку. Тот протянул руку, взял одну дольку и обмакнул ее в соус.

– Что, Александр Викторович, я вижу, дела-то у вас не в гору, – усмехнулся Павел.

Нина рассказала Маслову все. О том, как Лупоглазый похитил ее и насиловал день за днем. Как она забеременела. Как она старалась потерять ребенка и как Лупоглазый бил ее, стараясь, чтобы эти избиения не повредили ее будущему ребенку.

– Он был сумасшедший. Он хотел, чтобы я родила девочку. Он собирался вырастить ее и тоже изнасиловать ее.

– Зачем он это делал? – изумился Маслов.

– Он думал… он был уверен в том, что двойное кровосмесительство приведет к тому, что его внучка… родит его самого.

– Что?

– Этот мерзавец хотел стать бессмертным. Я же говорю – он был сумасшедшим.

– Был?

– Я же вам сказала – я убила его.

Нина говорила спокойно, как будто говорила о том, что она сходила в магазин за хлебом.

– Он искал меня. А я искала его. Он нашел меня, но его сбила машина. Он выжил. Его отвезли в больницу. Я пришла в больницу и убила его. Я думаю, об этом передадут в новостях.