– Конечно. Мы исполняем Божий промысел.

– Иногда, должно быть, вы чувствуете себя очень одиноким, – продолжила миледи. – Только вы и ваша супруга против всего этого нечестивого мира.

– Вы думаете, что мы одиноки? А вы видели скольких мы собрали, чтобы бороться с ересью Читэма? И это только малая часть наших последователей из Бристоля. Наши единомышленники разбросаны по всей стране. Да что по стране – по всему миру.

– А я этого не знала. Так вы что, международная организация?

– Братство, – гордо поправил Хьюз миледи.

– Как интересно!

Было ясно, что инспектор Сандерленд не понимает, чем может закончиться эта беседа, поэтому он бросил на меня вопросительный взгляд: «Может быть, ее остановить?» Я покачала головой: «Она сама знает, что делает».

Хьюз этого не заметил.

– Наше Слово звучит в Империи, в Европе и даже в Соединенных Штатах, – продолжил он.

– Уверена, что вам было бы интересно встретиться с вашими последователями в Штатах, – сказала леди Хардкасл. – А вы никогда не думали устроить встречу с вашими единомышленниками со всего мира?

– А у нас уже была такая встреча, – Хьюз раздулся от гордости. – В Эль-Пасо.

– Боже мой! – воскликнула миледи. – Какая экзотика! Это в Испании?

– Звучит похоже, но нет, – рассмеялся проповедник. – Это в Техасе. В Америке.

– Ничего себе… Это еще более экзотично, чем Испания. Вот это приключение. Вам, наверное, понадобилась куча времени, чтобы добраться туда.

– Да, путешествие было неблизким, – согласился Хьюз. – Но оно того стоило.

– Могу себе представить… Честно сказать, я вам завидую. Сама я была только в Вашингтоне.

Хьюз снисходительно улыбнулся.

– Простите, инспектор, – обратилась миледи к Сандерленду. – Я, кажется, лишила вас возможности поговорить с мистером Хьюзом. Прошу прощения.

– Пустяки, миледи, – ответил он. – Разнообразие никогда не помешает. А теперь, если позволите…

– Ну конечно.

– Благодарю вас. Итак, вы вернулись к дому старого Седдона…

– Я бы хотел, чтобы вы перестали его так называть, – прервал Сандерленда Хьюз. – Теперь здание принадлежит мистеру Натаниэлю Биддискомбу, который не имеет никакого отношения к безбожникам Седдонам.

– Хорошо. Тогда к дому Биддискомба, – согласился инспектор. – Что вы делали после того, как вернулись?

– Сразу лег в постель. Эта поездка на велосипеде оказалась именно тем, чего мне так не хватало. Заснул я практически мгновенно.

– А с утра пораньше уже вернулись к вашему бдению?

– Вот именно. Вместе с братьями мы съели простой завтрак. Помолились за успех нашего предприятия и за падение Читэма и его язычников, и к тому времени, когда появился шарабан, все мы уже стояли на улице.

– А что вы делали на следующий день?

– Как обычно, я вернулся домой, но выходить больше не стал.

– Ну, а вчера вечером?

– Когда Орум упал с колокольни, мы присоединились к толпе зевак, но, как только стало понятно, что помочь ничем не сможем, мы покинули деревню и вернулись домой.

– Благодарю вас, мистер Хьюз, – инспектор закрыл свой блокнот. – Вы мне очень помогли.

– И что, теперь я могу идти?

– А вас никто и не держал. Можете. Я узнал все, что хотел. Но, если хотите, вы, конечно, можете допить свой чай.

– Спасибо, нет. Я сейчас же покину это гнездо порока и разврата и вернусь к своему делу.

– Как пожелаете. Всего хорошего.

Хьюз вышел, ни разу не обернувшись.

* * *

– И где же вы научились так проводить допрос, миледи? – спросил инспектор, когда мы уже вернулись домой и вносили изменения в «доску расследований» в столовой.

– Вы это о чем? – спросила миледи. Она делала пометки на доске и слушала инспектора не очень внимательно. – А, это вы про Америку?

– Именно, – ответил Сандерленд. – Это было проделано просто блестяще.

– Это так, мелочи, которым мы научились в прошлой жизни. Но, как ни странно, мы говорили об этом всего пару дней назад. Понимаете, люди рады рассказать вам все, что они знают, – надо только создать соответствующую атмосферу, и тогда они будут говорить без передышки. Запугивание тоже имеет свои преимущества, но это когда надо поставить человека на колени. А пытки – это какое-то средневековье, вы не согласны?

– Некоторые из моих коллег с вами не согласятся, – сказал инспектор. – В жизни мне приходилось наблюдать, как признания выбиваются из подозреваемых. Но я всегда был за менее жесткий подход. А вам надо читать лекции для нашей службы.

– Боюсь, что самые жестокие из ваших коллег-офицеров не обратят никакого внимания на немного чудаковатую леди, питающую слабость к сентиментальным мелодиям и бренди.

– И все-таки он никогда бы не сказал о своей поездке в Америку, если бы его об этом спросил я, – улыбнулся инспектор.

– Думаю, что не сказал бы. И мне, я думаю, он тоже ничего бы не сказал, если б я задала ему вопрос в лоб. Вся штука в том, чтобы найти способ разговорить их.

– И теперь мы знаем, что он мог иметь доступ к вашим таинственным грибам. Хотя не знаю, поможет ли это нам…

– Честно говоря, – миледи все еще не отходила от своей доски, – я тоже в этом не уверена. Он становится подозреваемым в убийстве Орума, но на два других убийства у него есть алиби. Согласна – слабое и никем не подтвержденное, но в обоих случаях он заявит, что в момент преступления находился в другом месте.

– Не понимаю, для чего ему убивать мистера Орума, – сказала я. – Практически никто не знал о его роли в этой фильме.

– Это не так важно, – заметил инспектор. – Если мы соглашаемся, что целью Хьюза был конфликт, ведущий к запрещению фильмы, то тогда совершенно неважно, кого убили, до тех пор, пока это делалось в соответствии с ее сценарием.

– Согласна, – сказала леди Хардкасл. – А так как молодой актер, игравший Джорджа, в турне не участвует, умереть должен был кто-то другой. Мне кажется, Герти что-то говорила о том, что он сейчас занят в прокате «Веера леди Уиндермир».

– Возможно, – согласилась я. – Кто-то явно хотел получить полный комплект. – В голову мне пришла мысль, и я запнулась, прежде чем медленно продолжить: – Вот только…

– Что «вот только»? – переспросила леди Хардкасл.

– Давайте представим себе, что ваша версия верна. Мистер Орум получил свои грибы в пабе, и там же у него начались галлюцинации. Он выскочил из паба, преследуемый демонами, и побежал к церкви. Сначала заперся в ней, а потом бросился с колокольни, чтобы избавиться от них. Точно так же, как и в фильме.

– Так, мне кажется, все и произошло, – сказал инспектор.