– У Абколга дочь на выданье. Ей уже шестнадцать.

– Много народу на ферме?

– Человек тридцать.

– Может быть, отобьются. Смотря кто напал.

Седар вжал голову в плечи и сердито шмыгнул носом. В этот момент донесся хлопок взрыва. Герман нашел взглядом небольшой клубок дыма почти у самого горизонта.

– Это ферма взорвалась? – напряженно спросил Седар.

– Или машина бандитов, – ответил Герман не очень уверенным тоном.

Парнишка покосился на него и промолчал. В хорошие новости он уже не верил.

На полпути сделали остановку. Наемники забрались на вершину кургана и рассматривали округу в бинокли.

– Слева дым пожара, – заметил Кир.

– Ферма Абколга горит, – пояснил Герман. – Не устояла.

– Думаешь, саймиты?

– Не знаю. Нам надо поспешить. Отвезти детей и сваливать.

– Харм волком смотрит, – сказал Кир.

– Пусть смотрит. Скоро будет не до волчьих взглядов. Когда войдем в треугольник.

– Мне детишки порассказывали, что делали охотники за головами. В поселке поймали девчушку, чуть старше Халии. Разложили на столе и обработали хором. А когда она одного укусила – отрезали голову. И пристрелил двух старух.

Герман поморщился и повел плечами. Это зверье заслуживает самой жесткой расправы. Но им и так неплохо досталось. Половина будет калеками, остальные придут в себя не скоро. А жители поселка еще добавят, когда узнают, кто к ним пожаловал.

– Двигаем дальше, – сказал Ветров. – Надо успеть до темноты.

– А может, заночуем в поселке? Соваться в ночь в прерии, да еще когда она кишит саймитами… Можем влипнуть.

Герман потер переносицу и взглянул на небо. Светило падало к горизонту.

– Там видно будет.

Поселок носил имя главы семейства, некогда построившего здесь первый дом. Звали его Неслар. Теперь в поселке было два десятка домов и в три раза больше различных построек.

Впрочем, уже меньше. Пять или шесть домов сгорело, несколько построек разрушено. Бандиты не жалели патронов, поливая дома очередями.

Сейчас большая часть пожаров погасла, остовы домов чадили, а ветер разносил едкий дым по округе, отпугивая птиц и животных.

Колонну встретила настороженная тишина. Герман и Кир разглядели в окнах домов и за заборами с десяток стволов, нацеленных на машины. А еще отметили коней в загонах, недовольное мычание коров в стойлах и несколько машин в центре поселка. Похоже, пастухи вернулись домой и были готовы дать отпор новому врагу.

Ветров остановил машину у околицы и повернулся к Седару.

– Пойдем поздороваемся с твоими родичами. Надеюсь, стрелять не будут?

Седар поправил кобуру на ремне и вылез из машины. Вид разоренного поселка нагнал на него тоску.

Они прошли метров двадцать и были остановлены окриком.

– Еще шаг, и стреляем!

Герман встал, вскинул руку.

– Мы с миром!

– Вот и проваливайте с миром!..

Седар вдруг выскочил вперед и закричал:

– Дядя Бункар! Это я!

За забором кто-то громко выругался. Потом из-за дома вышел высокий человек с винтовкой наперевес.

– Седар?! Живой? Ты в заложниках?

– Нет, я…

Герман подтолкнул паренька в спину.

– Беги, поздоровайся с дядей.

Потом повернулся к машинам и сделал жест рукой. Из трофейного «хога» выскочила стайка детей и со всех ног побежала к домам.

Оттуда спешили взрослые, разом позабыв об обороне. Уже оплаканные дети вернулись…

Родной дядя Седара Бункар оказался старостой поселка. Это был уже немолодой, но полный сил мужчина. Здоровый, плечистый, с крепкими руками и смышленой головой. Настоящий хозяйственник, знавший толк в земледелии, в скотине и в торговле.

Он-то сразу понял, что за гости к ним пожаловали. Но виду не подал. Искренне поблагодарил за спасение детей, повздыхал, что не смог лично присутствовать при «наказании» бандитов и понимающе покивал, когда Герман объяснил, почему пощадил тех.

Скользких вопросов не задавал и сделал так, чтобы сельчане вообще не лезли к гостям с разговорами. Да тем и не до болтовни было. В разгромленном поселке и так хватало забот.

Когда Герман заикнулся о ночевке, Бункар указал на пустующий дом. И пообещал отменный ужин.

Словом, сделал все, чтобы приветить спасителей детей. Только саму детвору отправил подальше вместе с мамками и тетками. И на Харма и его парней старался не смотреть. Сразу понял, что они и разграбившие поселок бандиты – одного поля ягоды. Только сейчас вроде как мирные.

За ужином из местных присутствовали только сам Бункар и Седар. Последнего пригласили наемники. Похвалили перед дядей, а Кир вручил пареньку пистолет-пулемет «литмер» из трофейных запасов. Остальные трофеи наемники отдали вместе с машиной Бункару.

Подарок дорогой, а по нынешним неспокойным временам и вовсе царский. Бункар в ответ предложил в дорогу копченого, соленого и вяленого мяса, овощей и фруктов на роту солдат. А также пива, молока, сметаны.

Несмотря на радость от возвращения детей, Бункар был мрачен. При нападении погибло много людей. Но главное – неизвестно как быть дальше. Неподалеку бродят саймиты, постоянно шныряют банды. Того и гляди снова нагрянут. А уезжать вроде некуда. Да и бросать скот, поля, дома жаль. Столько лет строили, а тут все разом потерять.

– Ты хочешь совета? – спросил Герман, уловив в голосе старосты вопросительные нотки.

Тот промолчал.

– Вот совет: уезжайте в Эхаган! Или в конфедерацию. Здесь вам спокойно жить не дадут. Либо саймиты придут, либо опять бандиты налетят. Захватят или нет, но кого-то убьют. А у вас дети. Или в плен заберут – еще хуже. Вон, спроси племянника, каково это, быть живым товаром. Ладно, работать заставят, а если для утех какому-нибудь извращенцу?

Бункар мотнул головой и покраснел от злости. Напоминание ударило по нервам.

– Не знаю… все бросить.

Герман пожал плечами.

– Твое дело. Я сказал, что думал. По крайней мере подготовь поселок к обороне. На крышу дома поставь пулемет, назначь охрану, чтобы следили за дорогой. И не уводи много народу в поле, пусть кто-то прикрывает поселок.

– Спасибо за совет.

– Я могу быть в охране! – вставил Седар. – Я уж точно никого не пропущу.

Староста провел рукой по голове паренька и улыбнулся:

– Непременно. А пока иди спать.

– Кстати, он прав, – сказал Кир, когда мальчик ушел. – Дети – самые надежные в этом деле. Не проспят и не пропустят. Для них это игра. А для Седара еще и месть.