– Надеетесь что-нибудь получить? – поразилась Зайцева.

– Нет, конечно, – не стал врать Тригубов. – Просто ребята хотят съездить за счет фирмы в Сочи. В мае там уже неплохо.

– Тогда другое дело, – сказала Люда. – А может, тебе превьюшек хватит? Куда вам реальные размеры с разрешением сто точек на дюйм? И зачем все семь? Это ж гигабайты получатся!

– Нет, давай лучше по полной программе, – попросил Тригубов. – Во-первых, выбор будет. А во-вторых, надо всегда все делать хорошо. Плохо – оно само получится. – Это была любимая поговорка шефа, и это было, пожалуй, единственное, в чем Тригубов соглашался с Береславским.

Он передал Зайцевой семь пустых компакт-дисков для записи файлов.

– И не говори никому, ладно? – попросил он. – А то наши боссы тендерились за этот заказ.

– Не проблема, – сказала Люда. – Только одного не возьму в толк. Вы же сами и придумали это убожество. Куда файлы дели?

Сеня выдумал на лету и, как всегда, божественно:

– Людка, в этом все дело. Я отметил непоездку на Каннский фестиваль (Тригубову, единственному из всей группы, по неведомой причине буржуи не открыли шенгенскую визу) и изрядно нажрался.

– Ну и что? – не поняла Зайцева.

– А то, что по пьяни расформатировал винчестер.

– Да, Сенечка. Лучше, чтобы ваш Аркадьич этого не знал, – по-матерински рассудительно сказала добрая Зайцева.

Через один час сорок минут – включая дорогу – Ефим держал в руках искомые файлы, а Сеня, так и не поняв, с какой целью его использовали, слегка обиженный удалился к себе.

Дальше как раз и пошла работа, которую не передоверишь. Даже лучшим друзьям. Ефим тряхнул стариной, и на ноутбуке Rover с инсталлированным заранее фотошопом аккуратно наложил требуемый оригинал-макет рекламного щита на нарисованную в масштабе торцевую стену Жабьего проклятого дома. Все размеры стены были сняты с планов, которые удалось-таки добыть ехидной подруге Зинке и ее мужу Леве. Последний поклялся всеми компьютерными клятвами, что в базе данных на сервере БТИ никто в жизни не узнает о копировании.

«Привязать» макет к стене по строительным осям помогла «живая» фотография рекламного щита, сделанная с натуры Мариной Ивановной. Тоже, конечно, относительно «живая»: снимала-то Марина Ивановна цифровой камерой Береславского Nikon-990.

– Руки и труд человека дивные дива творят, – мурлыкал Ефим себе под нос. Может, он в словах что-то и напутал, но 3,34 мегапикселя, записанные на флеш-карту нелюбимой им «цифры» (Ефиму все время казалось, что из добротных, проработанных изображений в цифровом исполнении уходит нечто неосязаемое, а именно – душа), окончательно «сшили» виртуальный макет и реальную стену.

Далее трудолюбивый Береславский тщательно разметил на макете несколько выбранных им точек: в тех местах, где рекламное изображение накладывалось на проекцию кабинета Жабы. Кстати, при детальном изучении кресло Прохорова оказалось все-таки не за изображением дисплея, а точно под кнопкой перелистывания меню, расположенной строго по вертикальной оси нарисованной мобилы. То есть чуть ниже дисплея.

Впрочем, не исключено, что целиться Велегурову придется малость выше или ниже этой кнопки: когда станет ясно, на какой высоте окажется амбразура в торцевой стене дома напротив.

Ефим вдруг поймал себя на мысли, что спокойно и, он бы даже сказал, буднично занимается не вполне обычным для себя делом: подготовкой заговора с целью убийства видного государственного деятеля. Он даже в затылке почесал, захваченный внезапно открывшейся перспективой. Но потом резонно решил, что лучше иметь проблемы после смерти Жабы, чем не иметь их после собственной безвременной кончины.

Дверь кабинета внезапно открылась, и в нее ворвался разъяренный главный бухгалтер «Беора» Александр Орлов. (Ефим мгновенно захлопнул ноутбук.) За ним показалась смущенная и встревоженная Марина Ивановна, получившая от Ефима абсолютно недвусмысленное указание: «Не пускать никого!»

– Что тут за тайны мадридского двора? – с порога разорался обычно тихий Сашка, заметивший инстинктивное действие Ефима.

– Сядь, успокойся, – поприветствовал друга Береславский.

– Спасибо, я уже сидел, – вспомнил старое главбух. – Какого хрена вы затаились? Одна молчит, другой молчит, Ивлиева чуть не неделю нет. Твои уехали без тебя. Что происходит? Ты на войну, что ли, собрался?

Береславский вдруг понял, что в данной ситуации лучше не врать. А поскольку рассказать всю правду не представлялось возможным, ответил кратко:

– Скорее – да.

– С кем? – перебил Орлов.

– Сашка, хочешь – обижайся, хочешь – нет, это не твое дело.

– Как это – не мое? – аж зашелся от обиды Александр Иванович. Даже лысина покраснела.

– Так. Не твое. Помочь ты не сможешь. Помешать запросто. Ты свое отвоевал в прошлый раз. Сейчас моя очередь.

За четверть века знакомства Орлов научился разбирать самые тонкие нюансы Ефимова настроения. Здесь было очевидно: ловить нечего. Остается либо смертельно обидеться, либо предложить любую посильную помощь.

С остальными представителями Орлов выбрал бы первое. С Ефимом – пошел на второе.

– Может, ваше высочество мне что-нибудь все-таки доверит? – язвительно поинтересовался он.

– Мне нужны деньги, – сказал Ефим.

– Сколько?

– Сколько есть. И еще пару чистых мобил.

– Это все? – спросил Орлов. Он, конечно же, обиделся.

– Все. Да! – вдруг крикнул он в спину другу, вспомнив кое-что важное.

– Что еще? – обернулся Александр Иванович.

– Если до послезавтра ситуация не рассосется – уезжай с женой и детьми.

– Куда? – спросил Орлов.

– Куда глаза глядят. Учти – за тобой могут следить.

– Это так серьезно? – поразился главбух.

– Более чем, – грустно сказал Береславский. – Надеюсь, за два дня рассосется. Но ты помни. И денег на бега отложи. Гулять придется не меньше месяца.

– Хоть бы объяснили, черти! – в сердцах сказал Александр Иванович.

– Пока нельзя, – с досадой ответил Ефим. – Не обижайся, ладно?

– Ладно, – сгорбившись, ответил Орлов, повернулся и вышел.

А Ефим вернулся к компьютеру. Еще через полчаса файл был в полном ажуре. Пригодилось и высокое первоначальное разрешение. Теперь нужно будет дождаться обеденного перерыва и без свидетелей вывести чертежик на Xerox DC-12.

Велегуров

Я долго обдумывал мысль, пришедшую мне в голову во время беседы с Ефимом. Чтобы пуля пробила стену и не потеряла направления, старая ржавь действительно не годилась. И единственное, что могло подойти, – это пресловутый снайперский комплекс «В-94». Я – один из первых строевиков, которым попался этот агрегат. До нас его испытывали только на тульском полигоне.