в стороны. Наверное, это было красиво: черный круг, белое тело-звезда, а по белому – тонкие рисунки алым, и кровь, заполнившая канавки знаков на черном камне, – золотой свет. Больно было только сначала. И не так уж и страшно: оказывается, у страха тоже есть предел. Только вытекшая кровь, даже если она твоя, – холодная. Как взгляд Крево. Он – за треугольником, призывающий. Это его дар – говорить с тенями и чудовищами грани. У прочих троих были другие дары, проявленные в материальном носителе, а у Силарда особенное свойство крови его рода. Огонь, живший когда-то внутри него, был клеткой для твари пострашнее, чем все четверо вместе взятые. Крево хорошо умел прятать части себя, раздробив суть на осколки, и я, стоящая на краю, видела его целое. Только я. И Та, что пришла посмотреть из моих глаз еще до того, как они закончили. Ей стало любопытно.

Пока четверо как один призвали Мать Всего, Силард Крево другой частью себя призвал огонь. 

– Нарэ, – сказал он кровью и силой…

…и бросившаяся в лобовое стекло птица с растопыренными алыми когтями и крылями из тьмы, тени и света закрыла обзор. 

Паника рванула сердце вон. Мгновение невесомости. Удар. Невероятная тяжесть сдавила грудь. И дышать – нечем. Подо мной – ледяное и красное. И стекло сквозь кожу. 

Отпустите… Отпустите… Опуститедайтеуйти…

Холодно…

Мне холодно…

И жаль, ужасно жаль, что я так и не увидела, как…

У Ворнана же в каждом кармане по платку, почему тогда он стирает тающий лед с моего лица своей горячей ладонью? Он знает столько всего, почему не объяснит, зачем нужно было все это всем этим… Зачем? У них не вышло уговорить Ее задержаться, но уходя, Она и тот, кто держит в руке гигантскую косу-каратель, попросили меня остаться здесь, а я просто хотела жить, так сильно, что это стало моей магией. Не только, конечно. Но у меня еще есть время…

– Считаете у нас есть время для истерик? Потом будете рыдать, – раздраженно говорил Пешта, а сам продолжал обнимать меня всю (и как у него так выходит, если мы стоим посреди комнаты?) и осторожно стирать воду с моего лица шершавой ладонью. – Управляющий сейчас отойдет от шока и моего проклятия и побежит в отделение надзора сдавать странных клиентов, пусть даже там и заняты разгребанием последствий темного всплеска посреди квартала увеселительных заведений. И нечего так на меня возмущенно и удивленно смотреть. Там не только услуги определенного рода оказывают, там еще на деньги играют. А вы своим призывом меня из-за стола дернули. Надеюсь, жертв не слишком много, а вы не собираетесь потратить эту небольшую фору на пережевывание давно свершившихся событий. В противном случае нам поможет только…

– Чудо?

– Я не верю в чудеса. Но будет именно чудо, если удастся в течение часа найти, на чем убраться из города. Сильно сомневаюсь, что вы ездите верхом.

Город проснулся настороженный, возможно, из-за упомянутых Пештой событий. Редкие прохожие что-то оживленно обсуждали. А мы потратили примерно полчаса на то, чтобы добраться до почтового отделения. Другого, не того, куда мы вчера прибыли. Ворнан вошел в здание конторы, а я осталась подождать на улице, на углу огибающей территорию каретного двора ограды, проветривая покрасневшие от слез и ночных перипетий глаза. С волосами поступила как когда-то Аманда Зу-Леф – просто надела капюшон. Вот тут-то оно и случилось. Чудо.

Меня сшиб с ног господин в клетчатом костюме-тройке и коротком пальто нараспашку, подхватил под руку, удерживая от падения, и принялся сыпать извинениями. Я отплевалась от упавших на лицо волос и встретилась с удивленными глазами вампира-конструктора.

– Госпожа Арден?! Это вы?! – он снова схватил меня за руки, проверяя, не кажусь ли я ему, хотя это он меня ушиб и едва не уронил.

– Лайэц… Что вы здесь делаете?

– Я здесь живу. У меня вон там дальше, где ящерятня, мастерская, сразу за поворотом с правой стороны! Но… госпожа Арденн…

– Стоит вас оставить, как вы тут же соберете вокруг себя толпу, – проворчал приблизившийся ведьмак. – Феррато? 

– Ведан Пешта! Вы живы! Но разве вы не…

Пока изумленный до круглых глаз Лайэнц все это говорил, Ворнан невозмутимо сунул руку за отворот пальто, царапнул вытащенной иглой себе по пальцу, молниеносно ткнул в лоб Феррато, заворачивая алую полосу витиеватой загогулиной, а второй рукой, сложенной щепотью, еще и зеленой дымкой ему в лицо пальнул. И оперативно подхватил под руку оседающее тело.

– Что стоите? Держите его и… куда он там сказал? За поворотом справа?

– Ведан советник, вы меня удивляете, – пыхтела я. Помощи от меня мало было, но видно, Ворнан ее от меня и не ждал, просто занял, чтоб я еще чего не учудила.

– Общение с вами, госпожа Арденн, дурно на меня влияет, я стал куда чаще делать прежде, чем думать, и говорить первое, что в голову взбредет!

– Первые слова всегда от сердца, – отозвалась я, – а много думать вредно, можно не успеть пожить.

Он покосился на меня и велел сворачивать.

При всем желании мы не прошли бы мимо такой мастерской. Да и Лайэнц очень удачно пришел в себя. Или Ворнан рассчитал время воздействия? По его невозмутимому лицу мало что понятно было.

– Знаете, я даже говорить вам ничего не стану, ведан Пешта, – проговорил Феррато, осоловело моргая глазами, отпирая ядовито-желтые ворота в довольно внушительный ангар. – О погибших либо хорошо, либо никак. И это не ваша заслуга, при всем моем уважении.

– И много нас там погибло?

– Все, кто был. Регистрация гибели по протоколу темного всплеска второй категории. 

– Жаль. Надеялся на спонтанную активацию дара. Это… Это что? – у Ворнана натурально брови на лоб полезли. И не только от густого химического запаха и прочих ни с чем не сравнимых ароматов автомастерской, если вычесть обязательный для моей прошлой жизни запах нефтепродуктов. Здесь этот ресурс заменяла магическая энергия – будки с ячейками были весьма схожи с той, что стояла у меня в доме под лестницей.

– Магмобиль! – гордо, как молодая мать, хвастающаяся первенцем, презентовал творение Лайэнц.

Посреди ангара на стенде возвышался агрегат живо напомнивший мне концепткары в стиле стимпанк. Ворнан явно видел подобное впервые, но сходу причислил увиденное к транспорту. 

– И с какой скоростью это передвигается?

– Смотря с какой силой пнуть, – в один