мучал, запускал язык в мой рот, так что тошнота подкатывала к горлу, и я была бы не против, если бы меня вырвало прямо на него, но Томас отстранился так же резко, как приблизился. Запустил руку под подол короткого платья, вздёрнул его кверху и одним махом сорвал с меня трусики.

– Что ж… придётся немного помять смокинг, – прорычал нетерпеливо, ослабевая хватку на моих запястьях, чтобы помочь своему вонючему члену ворваться в меня как можно скорее.

– Где он? – застонала, душась слезами. – Где Блэйз?!! – закричала во всё горло.

Томас замер на мгновение, смерив тяжёлым взглядом и не поскупился на гнусную желчь в голосе:

– Чтоб ты знала, сестрёнка, я своё слово сдержал. Понятия не имею, кто доложил мамочке о твоём принце. Но, думаю… он скоро сдохнет.

Сука.

Выдернув руку из его ладони, с размаху ударила по лицу, оставив три толстых красных полосы на подбородке, вывернулась из-под него, вскочила на ноги и запетляла к двери, на ходу обтягивая платье дрожащими руками.

– А ну стой! Стерва! – крик Томаса раздался в тот момент, когда щёлкнул дверной замок, яркий свет ударил в глаза, и я рухнула на пол коридора.

Поползла. Просто поползла. Глотая слёзы, глотая панику, глотая неизбежность.

Нам конец. Всему теперь конец.

Томас не пойдёт следом – ему нужно время, чтобы привести себя в должный вид, поэтому, поднявшись на ноги, позволила себе прильнуть к стене и полминуты глубоко дышать, приходя в относительные чувства. Если буду выглядеть уничтоженной, разбитой вдребезги, это даст матери ещё больше власти над ситуацией. Если увидит, убедится в том, как дорог мне этот парень, пойдёт до конца – избавится от Блэйза и даже имя его из истории вычеркнет. Мне должно быть всё равно; спокойствие, хладнокровие, смирение – мои союзники.

«Мне плевать на этого парня. Плевать», – внушив себе это, глубоко вздохнула, пряча за спину дрожащие руки, и сделала шаг к лестнице. Как раз в ту секунду, когда из холла донеслись громкие голоса:

– Какого…

– Стой!!!

– Держите его!

– Стой, Блэйз! Не делай себе ещё хуже!

– Держите его, – брезгливый голос матери. – Вчетвером с этим отбросом справиться не можете?!

– Отпусти меня!!! ОТПУСТИ, СУКА! – Блэйз.

Боже… Блэйз.

Самоконтроль потерян. Спотыкаясь и жадно хватая ртом воздух рванула по длинному коридору к лестнице, к Блэйзу.

– Гости себя так не ведут, парень, – холодный смешок матери донесся снизу. – Тебя на ужин пригласили, а ты тут шоу устраиваешь.

«Молчи, Блэйз. Молю, молчи.»

– Горите в аду! – разъярённый крик Блэйза. – Все вы! Горите в аду, твари! Ты – в первую очередь, стерва! За всё, что сделала с дочерью! Она это не заслужила!

– Откуда тебе знать, что заслужила моя дочь, а что нет? – надменный голос матери. – Закрой рот, сопляк, и молись… потому что мой муж уже едет домой и когда узнает сколько времени ты лгал ему в лицо, а за спиной имел нашу дочь… от тебя и мокрого места не останется. Молись. Это всё, что ты можешь.

– Я люблю её! Но что нелюди вроде вас могут знать об этом?!!

– Любишь?.. Ха. Такой, как ты?.. Ты – никто. А моя дочь – известная актриса, любимица миллионов, как ты смеешь любить её? Как много можешь знать о том, какая она и что ей нужно в жизни?

– Что нужно?.. Что нужно ЕЙ?!! Да как ты можешь?! Как много ТЫ о ней знаешь?!

– Хватит, Блэйз! Не рой себе могилу! – голос одного из охранников матери.

– Он уже её себе вырыл, – смешок этого монстра воплоти красивой женщины.

Замерла наверху лестницы, схватилась за перила и умоляла ноги спустить меня вниз, не подкоситься и не отказать. Мозг бился в лихорадке, слёзы градом опаляли щёки.

Ему конец.

Нам конец.

– Кто это сделал?! КТО?!! ЭТО БЫЛ ТЫ?! ТЫ?!! – заорал Блэйз, которого держали в захвате двое из охраны. – Это ты сдал нас этой суке?! ОТВЕЧАЙ, ШОУ!!!

Охранник с медными волосами собранными в тугой хвостик, в ответ лишь поджал губы, пряча их в густой рыжей щетине и потупил взгляд:

– Почему?.. ЗА ЧТО?!! – закричал Блэйз, а я замерла на середине лестницы. – За что ты так с НЕЙ?! Мы же были друзьями, Шоу! Подонок! Что теперь с НЕЙ будет?!..

– Шоу всего лишь выполнял свою работу, – пролепетала мать, поглядывая на наручные часы. – И, разумеется, будет вознаграждён за свою преданность.

– Я видел, как ты на неё смотришь! – зашипел Блэйз. – Думаешь, не замечал?! Смотри на меня, Шоу! СМОТРИ НА МЕНЯ, ГРЁБАНЫЙ ПРЕДАТЕЛЬ! Ты… ты тоже Её любишь!!! Любишь её, чёртов недоносок!

Шоу продолжал смотреть в пол.

Мама же терпеливо вздохнула и абсолютно не заинтересованная этим разговором уставилась на входную дверь.

А я… я не знала что делать. Не знала, что ещё может спасти Его. Что может уберечь от билета в один конец, который выписал ему этот Шоу – охранник, приставленный ко мне лишь несколько месяцев назад.

Побрела вниз. Ватные ноги коснулись последней ступени, когда вся моя жизнь окончательно рухнула, стрелки часов навеки замерли на цифре семь, а смысл существования рассеялся по ветру пеплом сгоревших любящих сердец.

– Блэйз!!! – закричала в это проклятое мгновение: отчаянно, до привкуса крови в горле, пытаясь остановить непоправимое, бросаясь вперёд, колотя по груди охраннику взявшему меня в охапку, извергая проклятия на всех: на Блэйза, на мать, на Шоу, на весь этот проклятый мир!

Но есть ли смысл кричать и рвать горло, если всё уже кончено?..

Если лезвие ножа выхваченного из кобуры охранника удерживающего Блэйза уже вспороло Шоу живот с подачи моего любимого?..

Есть ли смысл молиться Богам, Ангелам-хранителям, или же самому Дьяволу, если стрелки часов больше никогда не возобновят ход?.. Если выхваченный Шоу пистолет уже был направлен в моего Блэйза, а пуля с дыханием смерти стремительно ворвалась ему в грудь?.. В его сердце. В моё сердце. В наши сердца.

Мои ноги подкосились, безвольное тело повисло в руках охранника, обмякло, перестало быть живым одновременно с телом Блэйза. Больше не могу дышать… лёгкие сжимаются, стонут. Глупые… не понимают, что дышать больше нечем.

– Чёрт… Ты пришил его!

– Он мёртв. Чёёёрт… Блэйз мёртв!

– Зачем стрелял?!

– Зачем стрелял, идиот?!! – голоса: пустые, размытые.

Не слышу. Не живу. Могу лишь смотреть на Блэйза бездыханно раскинувшегося на чёрно-белой плитке, с распахнутыми стеклянными глазами, в которых больше нет жизни, нет тепла, которым обволакивал его взгляд… Только пустота: холодная, страшная.

– Что здесь произошло?!! – с грохотом входной двери сжатое пространство вокруг меня разорвал голос отчима, а следом – жалобный плач матери, которой было необходимо,