— Убери свет, пожалуйста, — попросила я.

Он включил ближний свет.

— Ты куда?

— Не знаю, — ответила я. — Просто… вышла побегать.

— Похоже, тебе холодно.

— Все в порядке.

— Где ты живешь?

— В Гудхаммаре, — ответила я и махнула рукой в сторону усадьбы.

— Пешком прилично. Точно не хочешь, чтобы я отвез тебя домой?

— Мама не разрешает мне садиться в машину с незнакомыми.

— А бегать в одной ночной рубашке при нулевой температуре — это, по ее мнению, нормально?

Я рассмеялась. Каковы шансы встретить человека с чувством юмора — в чистом поле?

— Об этом она не знает, — ответила я и повернула обратно. — Наверное, пора мне бежать домой.

— Да уж, точно пора.

— Но все равно спасибо. Большое спасибо за предложенную помощь.

Только на пути к дому я по-настоящему замерзла.

К утру мне так и не удалось согреться. Ноги местами покраснели, местами побелели. «Вот такое мое везенье, — подумала я. — Еще и обморожение получить».

— Пора уже наконец призвать тебя к порядку, — сказала мама позднее в тот же день, когда я пролежала несколько часов в постели, глядя в потолок.

Я спросила, что конкретно она имеет в виду, и оказалось, что несколько моментов. К примеру, та яма, которуя я выкопала — так дальше продолжаться не может. Они с папой дали мне этим заниматься в надежде на некий психотерапевтический эффект, но теперь с них хватит. Яму следует зарыть, пока кто-нибудь не упал в нее и не убился.

— Так, что еще? — спросила я.

— Ну, ты забросила свой чемодан в шкаф. Даже не распаковав его. Как долго он будет там лежать в таком виде?

Глядя на мамину спину, я подумала, что никогда — уж не знаю, хорошо это или плохо, — не стану человеком, который имеет мнение по поводу чужих шкафов.

Когда мама ушла, я достала чемодан. На самом дне, подо всеми вещами, лежала книга, не принадлежавшая мне. Вероятно, Поль подложил ее мне в комнату, как обычно делал, когда считал, что мне следует что-то прочесть. Я взглянула на обложку. Хенри Бергсон[19] «Время и свободная воля». Я взяла ее в руки, перелистала и нашла одну страницу, где уголок был загнут. Вдруг мне стало ясно, что именно об этом философе Поль рассказывал мне весной — он приверженец позитивистской философии с собственным представлением о времени. «Время, — прочла я, — не линейно. Прошлое и настоящее сливаются воедино».

Я легла на пол, раскрыв книгу, пытаясь найти провал во времени, чтобы через него снова попасть на осенний бал. Те же воспоминания, что и прежде: Поль и я у воды. Мы пьем, глотаем таблетки, хохочем, и вдруг он произносит с внезапной серьезностью: «Я просто должен тебе рассказать. Кажется, я влюбился, Фран. Хочу поговорить с тобой об этом чуть позже».

«Время и свободная воля». Я села, дыхание мое стало прерывистым.

«Кажется, я влюбился, Фран. Я хочу поговорить с тобой об этом чуть похже».

Мне показалось, что я сейчас упаду в обморок, так что я легла обратно на пол и закрыла глаза.

«Имя автора книги ”Время и свободная воля” плюс ”К”».

Имя автора этой книги, «Время и свободная воля», — Хенри. Хенри плюс «К».

Любовь не всегда рациональна. Хенрик!

Поль был влюблен в Хенрика Шернберга.

— Подожди, пожалуйста, здесь, — попросила Чарли Юсефа, когда они подъехали к дому Роосов.

Она поднялась на крыльцо и постучала в дверь.

— Сейчас ночь, — произнес у нее за спиной Юсеф. Вопреки ее просьбе он вышел из машины и двинулся за ней. Она как раз собиралась сказать ему, что никого, похоже, нет дома, когда Фредрик — взлохмаченный, в халате — распахнул дверь.

— В чем дело? — спросил он.

— Прости, — проговорила Чарли. — Не хотела беспокоить тебя среди ночи, но…

— Что-то случилось?

Фредрик плотнее запахнулся в халат.

— Я хочу поговорить с тобой о Норе.

— Она…?

— Нет-нет, — поспешила сказать Чарли, увидев страх у него в глазах, — просто мне кажется, что она побывала у Сюзанны Юнссон. Дети видели, как кто-то тайно бродил вокруг дома, и кто-то угощал ее детей конфетами у школы, а потом пропала картина, которую нарисовала Сюзанна.

— Что заставляет тебя думать, что все это сделала Нора? — спросил Фредрик. — То, что она психически неуравновешенная, еще не означает…

— На картине нарисована ваша дочь, — сказала Чарли.

— Какого дьявола? — возмутился Фредрик. — И кто тут психически неуравновешенный?

— Прости, — снова повторила Чарли. — Сама не знаю, что на меня нашло. Мне следовало позвонить заранее.

— Тебе точно не следовало бы стучать в двери по ночам и обвинять людей в воровстве. Думаешь, нам без тебя мало проблем?

— Прости, — снова проговорила Чарли. — Я очень сожалею.

Она повернулась, чтобы уйти. Юсеф тем временем уже сел в машину.

— Она возилась в гараже, — сказала Фредрик. — Можем пойти посмотреть. Но я не хочу, чтобы ты заявляла на Нору в полицию.

— Никто не будет на нее заявлять, — заверила его Чарли.

Они увидели ее, едва открыв гараж. Картина была прикрыта лишь наполовину. Фердик подошел и убрал покрывало совсем. Увидев, что нарисовано на картине, он охнул. Потом протянул руку и погладил по щеке свою дочь на картине.

Юсеф высадил Чарли у ворот, неохотно взяв триста крон за хлопоты. Он счел, что это слишком много.

Сюзанна еще не вернулась. Чарли плюхнулась на диван и с трудом поборола в себе желание допить остатки из стаканов, стоящих на столе.

В висках стучало. В таком состоянии, когда столько мыслей вертится в голове, нечего даже и пытаться уснуть. Выйдя на кухню, она налила себе большой стакан воды. Потом поднялась в комнату Нильса, достала компьютер и уселась на кровать. Быстро вбила в поисковик полное имя и фамилию Юхана и выбрала «картинки». Первым всплыло черно-белое фото, на котором он улыбался. Наверное, этой фотографии уже несколько лет — здесь у него еще совсем нет морщин. Она кликала на снимки один за другим, пристально изучая все детали — цвета, форму глаз, улыбку. Мог ли Маттиас быть отцом им обоим? Нет, это невозможно. Это просто не может быть правдой.

Когда она снова позвонила Юхану и вновь не получила ответа, ее охватила тревога куда более серьезная, чем та, которую она испытывала по поводу их возможного родства. Что с ним могло случиться? Она нашла номер мотеля и набрала его. Часы показывали почти два. Ответа она не ожидала и была удивлена, услышав голос Эрика. Когда она пояснила, почему звонит, Эрик пообещал подняться и проверить в номере. Чарли слышала, как он отвечает кому-то, что бар закрыт, что — нет, больше пива заказать нельзя. И затем, более строгим тоном: