и стала, как и всё, не глядя под ноги, месить жирную лесную почву, из которой густо торчали уродливые деревья. Воздух пах чернозёмом, корой и перегноем. А его тишину нарушали лишь звуки наших шагов и поскрипывание деревьев.

— А где птицы и прочая живность? — тихонько спросил я у Романовой, придерживая её за руку, чтобы девушка не грохнулась.

— Они тут… фух… не живут, — выдохнула дворянка, не привыкшая к таким путешествиям.

Благо граф вскоре остановился, указав рукой на небольшую полянку, на которой даже трава не росла, а окружавшие её деревья походили на безжизненные брёвна с перекрученными ветками.

— Вот тут я и нашёл следы крови моего ученика, а вон и знаки на стволах.

— Вижу-вижу, ваше сиятельство, — закивал Сафронов, призывно махнул мне рукой и стал осматривать деревья.

Мы с Романовой, напустив на себя умный вид, присоединились к Анатолю, пока граф стоял чуть в стороне и хмуро поглядывал на небо, словно искал там ответ на вопрос — кто завалил его ученика.

На каждом стволе красовался какой-то знак, который напоминал что-то среднее между славянскими рунами и кельтскими, хотя и на китайские иероглифы эти знаки тоже походили.

— Подержите, сударь, — протянул мне портфель Сафронов и вытащил из него лист бумаги и карандаш, после чего стал зарисовывать символы.

— Вы видели что-то подобное? — спросила Романова, блестящими от любопытства глазами рассматривая таинственные знаки, нацарапанные на деревьях.

— Признаться, прежде мне ничего такого не доводилось видеть, — проговорил Анатоль Иванович, бойко работая карандашом. — Мне мыслится, что это деяние совершила очередная секта. Они нынче плодятся, как грибы после дождя.

— Но неужели эти сектанты настолько бесстрашные, что осмелились убить ученика самого графа Чернова?

— Может, они не знали, кто он такой, а потом уже было поздно? — предположил Сафронов и стал зарисовывать другой символ. — Да и вы, наверное, знаете, что его сиятельство довольно прохладно относится к своим ученикам. Он сам несколько раз заявлял, что передаёт им знания — и только. А их жизнь и… смерть его не волнуют. Вероятно, граф здесь лишь из-за необычности ситуации. Мне кажется, что он не каждый день сталкивается с такими обстоятельствами.

— Верно, сударь, верно, — покивала девушка и с толикой уважения посмотрела на Анатоля Ивановича, от которого безбожно разило перегаром, хотя он и пытался скрыть этот запах с помощью одеколона.

— Ну, вы тут тогда перерисовывайте эти символы, а я пройдусь по округе, авось чего-нибудь найду, — проговорил я, повесил портфель на ветку и глянул на фигуру Чернова, скрывшуюся среди деревьев. Надо догнать его и задать парочку вопросов.

Анатоль и Елизавета не стали удерживать меня, посему я без проблем покинул полянку и принялся искать мастера смерти. А тот как сквозь землю провалился. Но внезапно за одним из деревьев послышался шорох. Там явно кто-то стоял, но я с радостной улыбкой не метнулся к дереву, а то вдруг граф изволит облегчаться?

Я остался стоять на месте и буквально через миг был вознаграждён тем, что из-за дерева вышла… моя мачеха, то бишь уже вдова Лебедева. Её вид оказался страшен. Волосы были спутаны, губы кривились, а опухшие от слёз красные глаза лихорадочно блестели. Но больше всего мне не понравился небольшой дамский револьвер, дрожащий в вытянутой руке женщины. Она направила его точно на меня и прожигала лютым взглядом.

— Это ты виноват… — прошипела вдова, не замечая слюну, текущую по подбородку. — Ты и только ты, гадёныш. Ты вцепился в этот дом, словно голодный пёс в кость! А ты не имел на него никаких прав! Ты не Лебедев, а безродный ублюдок! И ежели бы ты подобру-поздорову отказался от любых претензий на дом, то мой любимый муж не поехал бы в него! И он бы сейчас был жив, как и мой сын!

В уголках глаз мачехи появились слёзы, лицо исказила гримаса, а револьвер задрожал ещё больше.

— Как вы здесь оказались? — проговорил я, сохраняя спокойствие. Нельзя провоцировать эту дамочку. Она слишком близко от меня. Одно нажатие на спусковой крючок — и мои мозги украсят местный пейзаж. — Вы следили за мной? Ваш шофер привёз вас сюда? Но откуда вы узнали, что я еду в Чернолесье? А-а-а, смекнул, один из охранников знал, что я отправлюсь именно сюда. И вы поехали за мной, дабы свершить месть. Но я ни в чём не виноват. Ваш сын был бы жив, ежели бы остался в особняке, а не побежал на улицу. Это горько слышать, но его убил не я, а трусость. А вот Лебедев… Лебедев сражался, как лев. Честь ему и хвала.

— Мой сын не был трусом! — истерично выкрикнула вдова, громко шмыгнув носом.

— Возможно, — тут же согласился я. — Но факт остаётся фактом. Он по какой-то причине покинул дом, и именно поэтому лишился жизни. Не повезло.

— Не повезло, говоришь? — скрипнула она зубами. — Да, мой мальчик был не из везучих, в отличие от тебя… Ему досталась распутная девка без гроша в кармане и с отцом, спустившим в карты всё своё состояние, а тебе — сударыня Романова! Она богатая вдова, вхожая в самые родовитые дома. А её отец знаком с самим Императором. Да и твой отец… тоже не мелкий дворянин из провинции. Почему? Почему жизнь была так несправедлива к моему сыну и так любит тебя?!

— Вы мне завидуете? — прохрипел я, почувствовав мурашки страха, пробежавшие по спине.

— Да! Демоны тебя забери, да! — выплюнула она.

Уже настоящий мороз вцепился в мою кожу. Ведь Чернов говорил, что пророчества не всегда бывают верными. А что мне говорила та цыганка? М-м-м… не помню. Всё как в тумане. Что-то о завистнике. Но о завистнике ли? Может, о завистнице? И я, кажется, имел какой-то план на случай нападения. Удача… Точно!

Я ухнул в транс и создал «Длань удачи». И буквально через миг тишину леса разорвал револьверный выстрел. Пуля ударила меня в грудь, отчего я упал на спину и увидел небо… серо-стальное небо, которое стало стремительно мрачнеть, превращаясь в черноту. Но внезапно чернота ушла, а вместо неё появилось жаркое восточное солнце, испепеляющее руины города. Я лежал на потрескавшейся земле, а чуть в стороне догорал как-то необычный транспорт: массивный и четырёхколёсный. Ко мне же бежал незнакомый мужик в странной одежде.

Он упал возле меня на колени