Мин Вечин представила своих родных. Даму звали меррем Халеджо; мужчина с папками, мер Халедж, оказался старшим братом ее мужа. Он занимал вГильдии Часовщиков намного более высокое положение, чем его невестка. Несмотря на то что он держался скромно, Майя понял, что проект моста принадлежал ему. Поэтому он гораздо яснее и увереннее, чем Свидетель отПарламента, изложил суть проекта, рассказал о том, каким образом предполагалось построить мост, и описал гидравлическую систему, благодаря которой движение судов по реке могло осуществляться без помех. Вопросы Майи не смущали его и неставили в тупик. Напротив, он пришел в восторг, заполучив внимательного слушателя. В конце концов они расположились на полу, и мер Халедж принялся рисовать на обратной стороне чертежей разнообразные гидротехнические устройства – кессоны, турбины. Когда Майя случайно поднял голову, то увидел, что Даджис иТелимедж были шокированы происходящим, но им недоставало самоуверенности Бешелара, и нисолдат, ни маг не решились протестовать вслух. Меррем Халеджо, которая расположилась на полу рядом с деверем, оказывается, знала все о речном судоходстве; она рассказала о разработанной ими системе, позволявшей баржам изЭджо ходить вКайрадо даже во время строительства. Она показала ему, в каком именно месте часовщики собирались возвести мост, и объяснила причины выбора. Майя подумал, что этот выбор вполне логичен, хотя где-то на краю сознания мелькнула неприятная мысль: меррем Халеджо гораздо лучше императора разбиралась в политической подоплеке проблемы моста.

Мин Вечин не принимала участия в разговоре; казалось, она была довольна своей ролью молчаливого наблюдателя. Майя испугался, что она заскучала, но напомнил себе, что в этом никто не виноват, кроме нее самой. И еще он решил, что после сегодняшнего вечера она охотнее согласится на то, о чем он имел лишь самое смутное представление. Сетерис, опасавшийся появления незаконных детей вЭдономи, рассказал ему только самое необходимое. А кроме Сетериса, расспросить было некого.

«И теперь тоже не укого спросить»,– подумал он и содрогнулся при мысли о том, что придется заводить подобный разговор сКсеветом или Калой. Или сБешеларом. «Возможно, тебе следовало бы попросить Ксевета найти тебе в жены вдову; по крайней мере, тогда один из вас знал бы, что нужно делать во время брачной ночи». Эта мысль была еще хуже, иМайя резко тряхнул головой, обнаружив, что отвлекся от проекта моста.

–Просим нас извинить,– обратился он к меру Халеджу и меррем Халеджо.– Мы очень устали, и нам нужно обдумать то, что вы нам рассказали.

–Разумеется, ваша светлость,– ответил мер Халедж.– Мы склонны увлекаться. Мы не хотели…

–Мы находим ваш рассказ чрезвычайно интересным,– перебил его Майя. Он не хотел, чтобы мер Халедж извинялся за свой талант и любовь к своему делу.– Но… вы же понимаете, что мы в одиночку не сможем ничего сделать для вас? Любое наше решение должно быть согласовано сКораджасом.

–О да, ваша светлость,– заверила его меррем Халеджо. Все трое поднялись с пола.– Мы только лишь хотели убедить вашу светлость в том, что этот вопрос должен быть представлен на рассмотрение Кораджаса, иначе он превратится просто в… Неда’о, что там было за слово?

–Веклеведжек,– ответила мин Вечин.– Это слово из языка гоблинов, оно означает что-то вроде… пока моряки спорят о том, что делать с захваченным пленником, его привязывают к столбу за границей прилива.

–Вот именно этого мы хотели бы избежать,– сказала меррем Халеджо.– Мы знаем, что Кораджас часто практикует веклеведжек. Если Свидетели не могут решить, стоит ли рассматривать предложение, его автоматически отклоняют.

–Да, мы понимаем,– сказал Майя, вспомнив, как Свидетель отВерховного Суда кричал наСвидетеля отПарламента.– Но мы не можем ничего обещать.

–Хорошо,– сказал мер Халедж,– но вы нас выслушали, за что мы вам чрезвычайно признательны.

Часовщики поклонились, а мин Вечин сделала безукоризненный реверанс. Потом певица приблизилась кМайе и прошептала:

–Если ваша светлость желает, мы можем вернуться вАлкетмерет вместе.

Майя замер, как стрелки сломанных часов; слова мин Вечин были подобны песчинке, попавшей в сложный механизм. Он прекрасно понимал, что она имела в виду, понимал, что участвовал в сделке, но, несмотря на свои глупые романтические мечты, он никогда не заставил бы ее расплачиваться. Мин Вечин сама предложила ему это.

Она предлагала ему себя, ноМайя понятия не имел, что делать в такой ситуации. Он вздрогнул и внутренне сжался при мысли о собственной неопытности. Он знал, что не сможет преодолеть робость – а это будет гораздо унизительнее, чем просто отказать ей.

Он заставил себя прервать неловкое молчание и сказал ровным, безразличным тоном:

–Благодарим вас, не нужно.

Она прижала уши к голове в знак изумления, а может быть, обиды.

–Ваша светлость? Вы не желаете?..

–Нет,– сказал Майя.– Благодарим вас, мин Вечин.

Он отвернулся, надеясь, что выражение его лица было суровым, а нежалким. Майя передал Телимеджу кипу чертежей и вернулся вАлкетмерет, чтобы лечь спать в одиночестве – если не считать тех, кто охранял его сон.

Майе снились дурные сны, и ему не сразу удалось избавиться от оставленного ими неприятного впечатления. Он пытался сосредоточиться на своих обязанностях, но все было напрасно. Тягостные мысли лишили его аппетита, и заобедом он лишь рассеянно передвигал еду по тарелке. Через некоторое время, набравшись храбрости, он обратился к секретарю:

–Ксевет, скажите, у нашего отца были друзья?

Чашка Ксевета громко звякнула о блюдце.

–Друзья, ваша светлость?

Майя заставил себя задать Ксевету этот вопрос именно теперь, потому что в столовой находились Даджис иТелимедж, чье дежурство должно было скоро закончиться. Он не мог говорить о друзьях отца в присутствии Калы иБешелара – те сразу догадались бы о причине расспросов.

–Мне кажется, вы должны были где-то слышать это слово,– процедил Майя, бессознательно копируя Сетериса. В следующее мгновение он опомнился и собрался загладить грубость, ноКсевет уже говорил:

–Просим нас извинить, ваша светлость. Мы не ожидали такого вопроса.

Секретарь откашлялся.

–В целом, император Варенечибель не стремился устанавливать близких отношений с окружающими, если не считать ближайших родственников, поэтому мы не можем назвать вам имя придворного, который подходил бы под определение «друг». Возможно, прежде чем взойти на трон…

Ксевет нахмурился и замолчал; очевидно, он был сбит с толку, но старался быть полезным.

–Нет, мы имели в виду – в товремя, когда он уже был императором. Благодарим вас.

–Не стоит благодарности, ваша светлость,– ответил Ксевет, глядя наМайю с некоторой тревогой.

Майя заставил себя улыбнуться, хотя меньше всего на свете ему хотелось улыбаться.