Ваня с высоты пластом рухнул на истоптанный снег, покрывающий лёд. Руки и ноги Вани, пистолет и шляпа, — всё разлетелось в разные стороны, и в упавшую шляпу тотчас ударило конское копыто. Драгуны уносились прочь, а Ваня, оглушённый и ошеломлённый, лежал посреди Иртыша, и вокруг него, хищно радуясь добыче, кружил конный степняк с арканом в руках.

Когда орда зайсанга Онхудая сорвалась с места на перехват русского обоза, орда нойона Цэрэн Дондоба осталась в юрге. Нойона не интересовала мелкая добыча. Поднявшись на Солонго, свою белую верблюдицу, Дондоб поехал взглянуть на крепость орысов. Конные каанары следовали за ним в отдалении, чтобы не отвлекать нойона от созерцания. Хотя созерцать Цэрэн Дондобу было нечего. Плоский и низкий ретраншемент почти затерялся в степных снегах. Не крепость, а сурочья рытвина. Но такие рытвины коварны и опасны. Даже самый быстрый и сильный конь может угодить ногой в нору тарбагана, упасть на всём скаку и сломать себе шею.

Нойон медленно возвращался в юргу и вспоминал Лхасу — шумный город из глинобитных домишек. Лхаса стояла на берегах реют Джичу, а река петляла по цветущей долине, окружённой голыми морщинистыми хребтами. Над тростниковыми крышами лачуг возвышалась гора Путуо, на которой Далай-лама Пятый возвёл Пота-лу — огромный дворец. Уступы и зигзаги длинных лестниц; нагромождение прямоугольных зданий; ряды узких окон, стёкла которых покрыты чёрным лаком; наклонённые внутрь стены; крыши с золотой чешуёй и пузырчатые шпили… Галереи, молельни, книгохранилища, покои, дворики, толстопузые ступы, церемониальные залы, светильники, занавеси, цветные мандалы на полах и стенах, Будды, драконы и львы… Верхняя часть Поталы была подобна рубину — это под синим солнцем Тибета пламенел Потранг Марпо, Красный дворец. А понизу, словно оправа, сиял Потранг Карпо, Белый дворец. Дондоб помнил, как воздвигали эти дворцы. Он был отроком, когда началось строительство Карпо, а завершение Марпо встретил уже пожилым человеком. Монахи двенадцать лет скрывали смерть Далай-ламы Пятого, чтобы не омрачать зодчим их путь к обретению бодхи. В последнее своё посещение Поталы Дондоб видел в Зале Жертв погребальную пагоду, в которой покоилось забальзамированное тело Далай-ламы Пятого, — сооружение из сандалового дерева, высотою превосходящее юрту. Оно было украшено золотом, жемчугом, лазуритом, кораллами и сапфирами.

Нойон Цэрэн Дондоб думал о том, что Лхаса ждёт его.

В Тибете правили Далай-ханы — подданные китайского императора, но вскоре после великого тарбагатай-ского чуулгана Далай-лама Пятый призвал в Тибет ойра-тов. Хошуты с озера Кукунор подчинили себе Далай-ха-нов и провозгласили Далай-лам властелинами Тибета. Вот тогда Лхаса и стала столицей, а Далай-лама Пятый задумал Поталу. Однако кукунорские хошуты не ушли из Тибета. Летом они кочевали в долине Дам, а зимой жили в Лхасе во дворце Галдан-Кангсар. Богдыхан же, вопреки очевидности, продолжал считать и Тибет, и Кукунор своими вотчинами; Далай-ламу, Далай-ханов и тайшей Кукунора он отечески наставлял в искренности «чэн» и верности «чжун». Хан Лавзан, хошутский правитель Тибета, задумал положить предел заблуждениям императора. Тринадцать лет назад Лавзан отравил Далай-хана Ванджала, стал новым Далай-ханом и отказался подчиняться Китаю. Против Лавзана поднял мятеж тибетский князь Санджай, но Лавзан отравил и его.

И всё было бы хорошо, но Далай-лама Шестой оказался воспитанником Санджая. Он возненавидел убийцу своего учителя. А вместе с Далай-ламой враждебность к Лавзану затаили великие монастыри Лхасы — Галдан, Сэра и Джебунг. Щедрые дары Лавзан-хана не склонили монахов к примирению. Обители опять воззвали к ойра-там — хошутам и джунгарам, которые были недовольны самовластьем Лавзана. И Лавзану пришлось просить защиты у императора Канси. С недавним непокорством Тибета было покончено.

По наущению китайцев Лавзан объявил, что дух Далай-ламы Пятого покинул плоть Далай-ламы Шестого. Богдыхан потребовал, чтобы Далай-лама Шестой приехал в Пекин. Понимая, что Пекин — это смерть, Далай-лама заперся в монастыре Джебунг. Войско Лавзана расстреляло монастырь из пушек. Далай-ламу схватили и всё равно повезли в Китай, но Лавзан решил не тянуть с расправой и в пути отравил пленника. Император Канси, узнав об этом, велел выкинуть тело Далай-ламы, где придётся. От такого святотатства Тибет содрогнулся, гнев вскипел от вершин Куньлуня до вершин Наньшаня. Все ойраты озлобились на Лавзана, видимо, обезумевшего от жажды власти. А Лавзан отныне мог полагаться только на милость богдыхана.

Хитрый Лавзан отыскал мальчика, в которого якобы переселился дух Далай-ламы Пятого, и объявил его Далай-ламой Седьмым. Но монахи в местности Литанг тоже нашли мальчика, в которого переселился дух Далай-ламы Шестого. Никогда ещё не бывало, чтобы существовали одновременно два Далай-ламы! Лавзан послал в Литанг лазутчиков, чтобы они убили мальчика-пере-рожденца. Хошуты укрыли его на озере Кукунор в монастыре Гумбум. Богдыхан потребовал прислать мальчика в Пекин, но хошуты отказались.

Галдан, Джебунг и Сэра, великие монастыри Лхасы, умоляли джунгар свергнуть ненавистного Лавзан-хана, который надругался над Далай-ламой, принял к себе христиан-капуцинов и даже, по слухам, склонился к древнему почитанию Тенгри. А Лавзан очень не хотел ссориться с могущественной Джунгарией. Он даже взял в жёны сестру контайши Цэван-Рабдана, а сына Данжина отправил в Кульджу, чтобы тот женился на красавице Бойталак, дочери контайши. Однако Цэван-Рабдан понимал: если он свергнет Лавзана, то сам станет владыкой Тибета, и при этом его поддержат все обители, все монахи и ламы. Что может быть желаннее для ойрата?

От похода на Лхасу джунгар ненадолго отвлекла пограничная война с Китаем, но вскоре всё было готово к выступлению. В Хотане собралось большое войско, и контайша Цэван-Рабдан поручил его нойону Цэрэн Дондобу, своему дяде. Из Джебунга в Хотан пришли выносливые монахи, которые обещали провести войско джунгар в Тибет через ледяные перевалы Куньлуня. Данжина, сына Лавзана и жениха Бойталак, схватили и сожгли. Цэрэн Дондоб помнил, как кричал этот юноша, заживо зажариваясь в костре между двумя чугунными котлами. И вдруг — вторжение русских: какой-то странный поход на Яркенд, где никогда не было золота! Коварный богдыхан просто подкупил орысов, чтобы спасти шкуру Лавзан-хана и остановить войско Цэрэн Дондоба! А земляная крепость орысов в этих бессмысленных снегах не пожелала сдаться нойону или погибнуть! И что теперь делать?

Цэрэн Дондоб не сомневался, что Онхудай разгромит русский караван — на подобное хватит ума даже такому толстому барану, как этот зайсанг. Но присутствовать при торжестве Онхудая Цэрэн Дондобу не хотелось. И он решил поехать в Доржинкит. Доржинкитский дацан был самой славной обителью от Боргойской степи до реки Зя. Здесь возле многоцветного дугана из глиняных кирпичей стояли семь высоких башен-субурганов. В дацане нойон сможет достичь Внутреннего Безмолвия, а знающие ламы составят ему гороскопы, погадают на чётках и овечьих костях, истолкуют положения брошенных монет по Книге Перемен и скажут, на какой стороне юрты ему поставить шест с Конём Ветра — знаменем его удачи. Ламы помогут ему понять, как действовать дальше, или расположат невидимые сущности жизни так, чтобы он, Цэрэн Дондоб, сам увидел свой путь в Общей Степи.