Когда дошло, чему, чуть ноги не подкосились. А потом понял, что и сам хлопает в ладоши — а рядом с ним то же самое делает Галка. Чёрт, и её затянуло?! Вот незадача! И не сразу понял, что Галка не так выглядит. Одета не так, волосы не так уложены, восторженное выражение на лице.

И тут вспомнилось, где и когда это было. Полгода назад. Это концерт «Балагана», на который он тогда сумел найти пару билетов. И, похоже, это самый-самый конец концерта. Вадим вздохнул не без облегчения. Сам он не очень любил песни этой группы, хотя старался виду не подавать.

— Ой, как классно было! — сказала Галка. Вокруг уже было тесно — не протолкнуться, народ направлялся к гардеробам. Ну, то есть, к выходу: в гардеробах брать нечего, лето на дворе. Они не стали участвовать в давке — постояли, держась за руки. Минуты через две уже можно было идти свободно.

— Я так рада, что ты уговорил меня, — добавила Галка вполголоса. — Странно. У меня такое чувство, что ты переоделся. Никогда у тебя такой одежды не видела. Тайком от меня купил, что ли?

Вадим пожал плечами и улыбнулся. Так, голова, думай! Это синтезированная реальность, ведь это уже однажды происходило. И что теперь? Вадим припомнил несколько первых тактов «Бескозырки белой», и слова первого куплета. Припомнилось без сбоев. А в кармане куртки, если что, есть плеер и наушники. И там тоже есть файл с этой песней. Попробовать прямо сейчас?

Нет, подумал Вадим. Странно, но решение пришло в голову немедленно. Провожу её домой вначале, потом и воспользуюсь «шарманкой». Нелепость этой мысли пришла в голову не сразу, и не в полной мере. В тот момент всё казалось совершенно естественным — не исчезать же на глазах у всех, включая Галку.

От концертного зала до квартиры Галки идти минут пятнадцать прогулочным шагом. Москва хоть и крупный город, но всё же.

— Я такая счастливая, — повторила Галка. — Сама удивляюсь. Но как ты узнал, что мне их песни нравятся? Я же старалась никогда не упоминать.

— Ты напеваешь, — ответил Вадим. — Иногда со словами. Когда сидишь в наушниках, слышно особенно хорошо.

Галка рассмеялась, и крепче сжала его руку. Так и шли — кругом огни, хотя на улице почти ни души. Странно, конечно, уж автомобили-то должны ездить постоянно, Москва же! Но и это в тот момент не удивило. Остаток пути прошли практически в полной тишине. Шли, думали, улыбались друг дружке. Просто провожу её, подумал Вадим ещё раз. Раз уж я здесь, воспользуюсь. Тем более, сказано: постарайтесь собрать побольше сведений. Записывающая аппаратура включена. Надо не забыть собрать материальные трофеи, но это в любой момент делается — вон, ветку или камень подобрать — уже хорошо.

У двери её квартиры — в будущем это стала их с Вадимом квартира — Вадим остановился и взял Галку за руки.

— Никогда не было так хорошо, — сказал он совершенно честно. — До завтра!

Галка посмотрела на него в недоумении.

— У тебя что-то срочное на работе?

Видимо, взгляд его стал красноречивым, поскольку Галка сразу же встревожилась.

— Вадим, что случилось? Мы же специально все дела на сегодня отложили. Что стряслось? Заходи, объясни!

Вадим опешил. Они встречались два года, прежде чем стали жить вместе. Встречались, к ощутимому неудовольствию обеих пар родителей. И в тот вечер было именно так: Галка вроде бы пригласила, он спросил, уместно ли это…

— А это уместно?

Галка покачала головой и улыбнулась. Тогда она сказала «Нет, но очень хочется!» И он вошёл. И остался.

— Точно, что-то случилось. Теперь вижу, ты где-то переоделся. Заходи, заходи! Ну что с тобой? Заходи!

Вадим повиновался. И вновь насторожился, сам не зная, почему. Что-то не так. Но что именно?

Странно. И в прихожей, и дальше полно его вещей. По всему видно, он живёт здесь. Но в подлинной реальности такого не было! Через неделю после того концерта Галка созвала «родительский совет», и, в присутствии обеих пар родителей, они с Вадимом и сообщили: мы подали заявление, нам есть на что и где жить, и с этого вечера мы живём вместе — нравится кому-то, или нет. Расставили, как говорила сама Галка, все точки над «ё». Удивительно, но с того момента никакие из родителей уже не ворчали и не возражали — видимо, подействовал аргумент, что свои отношения их дети оформляют официально. Это был единственный раз, когда Галка, при Вадиме, кого-то обманула: они подали заявление утром следующего дня.

Когда Галка уже готовилась заваривать чай, до Вадима дошло, что не так: слишком тихо. Не должно быть настолько тихо.

— Подожди, — взял её за руку, когда она собиралась что-то достать из буфета. — Тебе не кажется, что слишком тихо?

Галка прикрыла глаза, прислушиваясь. Затем подошла к окну, выглянула наружу, в сгущающийся вечер. Небо ясное и холодное, и одна лишь светлая бусинка на его тёмном бархате — Венера. И луны не видно, а ведь была, когда домой шли!

— Странно, — согласилась она. — Минутку, я схожу родителям позвоню. Что-то не так.

Вторая странность: двери в комнаты закрыты. Домашних животных Галка не держит: когда ей было семь лет, умерла, от старости, их кошка — и Галка так переживала, что до сих пор не решается завести другого питомца.

Вадим, сам не зная почему, бросился следом, поймал Галку за руку — вновь. На этот раз — негодование на её лице. А сам Вадим только сейчас обратил внимание на индикацию. Предупреждение об опасности. И опасность совсем рядом.

— Погоди, — пояснил он. — Почему двери закрыты? Ты закрывала их, когда мы уходили?

Галка помотала головой — не закрывала. И понимание проявилось на её лице. Глаза её расширились, когда Вадим, сам не очень осознавая, достал откуда-то из куртки продолговатый предмет. Фонарь, подумал Вадим, когда сам понял, что именно извлёк. И не просто мощный фонарь — специально разработан против…

Галка протянула руку и открыла дверь. Вадим успел включить фонарь — конус яркого света выхватил нечто, заполнившее почти всю комнату по ту сторону двери. Сознание не сразу восприняло, на что всё это похоже. И накатил страх — вязкий, обессиливающий. Фонарь вспыхнул ярче — казалось, что выплеснул сгусток света туда, в комнату — и путаница чёрных нитей, протянувшихся от стены к стене, от пола к потолку, исчезла — как и не было.

И зажёгся свет. Везде. В прихожей, в коридоре, в спальной — именно туда Галка открыла дверь. Вадим провёл конусом света по полу перед собой, «обмахнул» потолок — чисто. Ни следа чёрной паутины. И слабый запах озона. И словно память включили: растёт в темноте или слабом освещении, ярким видимым светом или ультрафиолетом уничтожается необратимо, при сгорании выделяет заметное количество озона. Значит, это…

— Теневик, — услышал Вадим свой голос. — Надо уходить. Галка! — Он сжал её руку, чем привёл в чувство. — Ты меня слышишь?

Она словно проснулась. Кивнула, выражение ужаса начало покидать её лицо.

— Надо уходить, срочно.