Педивер разочарованно поморщился. Хелия содрогнулась от касания грязной ладони, отчаянно заизвивалась. Хрыч с наслаждением дернул ее за волосы. Девушка сдавленно вскрикнула. Барон сказал задумчиво:

— Хрыч, давай ее привяжем.

— Сей мих.

Инконню в бессильной ярости смотрел, как подонки привязывали фрейлину к скамье вонючим тряпьем. Послышались шаги: Эжен поставил на пол скамью, поднос с яствами пристроил на пыточном столе.

Затем налил в кружку вина, залпом выпил, зубами перемолол сочный ломоть мяса.

— Угощайтесь, барон, — предложил он. — Лучшее мясо, что есть на кухне. С боем взял, дурак повар хотел полакомить питомца.

— Непорядок, — поморщился Педивер. — Собака ест лучше властителя замка.

Хрыч с готовностью подхватил:

— Я знаю, как исправить.

— Сиди уж, — отмахнулся барон. — М-м, хорошее вино.

— Точно, — поддакнул Эжен.

Троица заливисто рассмеялась.

Педивер вытер пальцы о волосы Хелии, спросил проникновенно:

— Леди, почему вы не взяли более опытного попутчика? Неужто не любите свое королевство?

Фрейлина мотнула головой.

— О, простите, — икнул барон, — ошибся. Королевство любите. Сильно? Да-да, вижу. Готовы пойти на все ради спасения, даже на смерть?

Хелия помедлила, затем уверенно кивнула.

— Так и будет, — пообещал барон, и приспешники поддержали его громогласный смех.

Удары обрушивались один за другим. Инконню хрипло мычал, вяло уклонялся. Хрыч мастерски пользовался крючьями, аккуратно вытягивал мелкие жилки. Мучители заливались счастливым смехом.

Инконню встретился взглядом с фрейлиной: в гиацинтовых глазах море сочувствия и желания облегчить боль.

— Хватит на сегодня, — сказал барон, вытирая пот. — Уф, давно так хорошо не было. Пусть Тарквин его подлатает, завтра — новое веселье.

Инконню бездумно оглядывал багровую полутьму подвала.

«Неужели так можно? Почему человек так жесток? Сайды бы так не пытали, а эти «люди» наслаждаются и телесной, и душевной болью».

Зловещий оскал барона что-то смутно напомнил, Инконню вгляделся пристальней, отчего Педивер приподнял брови.

— Похоже, перестарались, — сказал огорченно. — Разум потерял.

Эжен и Хрыч равнодушно пожали плечами.

— Я знаю твою тайну, — неожиданно твердо произнес Инконню.

Приспешники взглянули на него удивленно.

— Фея озера мне сказала, но я не поверил, — сказал рыцарь с кривой ухмылкой.

— О чем это он, барон? — полюбопытствовал Эжен.

Педивер резко обернулся, и помощник присел от грозного рыка.

— Не твое дело! Забирайте девицу и выметайтесь!

— Но…

— Оставьте нас! — закричал барон люто.

Хелия слабо трепыхнулась в жестких объятиях, приспешники затопали сапогами по лестнице, затем стукнула дверь.

Инконню сплюнул на пол вязкий сгусток — полегчало. Барон обернулся, в груди рыцаря похолодело от пронзительного взгляда и хищного оскала.

— Значит, фея сказала? — прошипел Педивер.

— Сказала, — хмыкнул рыцарь, кривя презрительно разбитые губы. — Понятно, откуда такая жестокость, все сходится.

От стен отразился хлесткий звук пощечины. Инконню вскрикнул. Барон сказал злобно:

— И что будешь делать с этим знанием? Думаешь, подручные поверят?

Инконню уловил напряжность в голосе, слабо усмехнулся:

— Тогда тебе не о чем беспокоиться.

Барон ударил его в живот, ужалив позвоночный столб болью. Инконню задергался, холодным звоном цепей разбавляя рвотные корчи.

— Не думаю, — сказал барон холодно. — Едва заикнешься, вырву язык, зажарю и скормлю фрейлине. Что притих, скажи что-нибудь, смельчак?

— Ты — животное.

— Зато какое! — усмехнулся барон.

Глаза Педивера заблестели, а его растопыренная ладонь вдруг стала изменяться: на пальцах выросли когти, кожу скрыла густая шерсть. Рыцарь испуганно следил за метаморфозой: швы одежды трещали — мощному волосатому телу стало тесновато в дорогих тряпках. Лицо вытянулось и мгновенно заросло шерстью, свет углей окрасил острые клыки кровью. Рыцарь задрожал от пронзительного взгляда, где разум ужасным образом смешался с животной яростью.

Педивер щелкнул пастью, прорычал:

— Ну, как?

Инконню вжался в стену, перед ним стояло чудовище в человеческой одежде.

— Оборотень! — выдохнул рыцарь.

Чудовище злобно рыкнуло, липким языком облизало раны на щеке рыцаря. Инконню исступленно забился головой о стену:

— Нет, нет!

Оборотень отступил, в полузверином взоре мелькнуло удивление.

— Ты! — прорычал он. — Ты не знал!

Инконню нашел силы ехидно улыбнуться:

— Фея не успела поведать, я развел тебя, как мужлана.

Оборотень грозно зарычал, отчего сердце рыцаря замерло. Возле уха страшно заскрипел камень, раздираемый когтями. Тело чудища съежилось, побелело — исчезла шерсть, и после болезненных корчей перед взором рыцаря предстало потное лицо Педивера. Инконню улыбнулся с чувством превосходства:

— Даже в цепях я тебя одурачил.

Педивер трясся от бешенства. Он схватил с пыточного стола бутылку, прилепил губы к горлышку. Опустевший сосуд разбил об стену и с мрачной улыбкой подошел к рыцарю.

— Что ж, шутник, придется и мне ответить, — сказал ледяным тоном. — Будь уверен, отвечу достойно.

— Откуда у тебя достоинство, нелюдь? — усмехнулся рыцарь.

— Нелюдь?! — прошипел барон. — Нелюдь?! Я жизнь положил на уничтожение Призраков ночи и дьявольских отродий! А когда меня укусил оборотень… — Педивер скривился, во взгляде отразилась горечь. — Те, кто раньше требовал защищать их, стали за мной охотиться, как за бешеной собакой, благодеяния вмиг забылись!

В душе Инконню боролись противоречивые чувства. Барон шагал по подвалу, возбужденно размахивая руками, тень порхала по стене гигантской черной бабочкой.

— Меня травили несколько недель, до сих пор снятся пронзительные звуки рогов, лай собак, ненавистные кличи. Если бы они с такой яростью и храбростью охотились на исчадий ада, — усмехнулся барон грустно, — то моя помощь никогда бы не понадобилась. Трусы, подонки! Удивительная психология у людей, не так ли?

Инконню молча кивнул.

— Не знаю, как я выжил. Долго рассказывать, сэр Инконню. Судьба свела меня с богатой баронессой, а проклятье оборотня странным образом помогло, наделив животной притягательностью. Ныне я — владетельный барон, многие зовут меня справедливым, — усмехнулся он в усы.