Следовало бы добавить: «Пока можешь», но не хотелось расстраивать девушку ещё больше.

— А ты... Ты меня подождёшь?

Я едва подавил ехидный смешок.

— Мы не будем расставаться.

— Как это? — растерянно хлопнула ресницами Ева.

Ага, значит, сама она не вносила мою кандидатуру на утверждение. Да, собственно, и не могла это сделать в силу своей неосведомлённости. Тогда кто? Леди Оливия? Скорее всего. Она имела такое право, как официальный работодатель.

— Я буду наблюдателем на твоём экзамене. Наблюдателем с твоей стороны.

— Но... — Девушка окончательно запуталась. — Мне говорили, что наблюдать могут только...

— Зарегистрированные сьюпы.

— Тогда... Ты...

Я постарался улыбнуться, как можно добродушнее:

— Ага.

Ева поставила кружку на подоконник и обиженно отвернулась.

— Ну, не куксись!

— Лжец. Наглый.

Злись, злись, девочка! Злость может тебе сейчас очень даже пригодиться.

— А вот и наша новенькая! Как себя чувствуешь, милая?

Столько радушия и искренней заботы в голосе фрау Эртте на мою долю не приходилось ни разу. Честно говоря, по опыту предыдущего общения, эта женщина казалась мне неспособной на что-то кардинально отличное от грозного командного тона.

— Госпожа...

— Секретарь, просто секретарь. Я уже подготовила для тебя все необходимые документы и, надеюсь, не позднее, чем через час, занесу твоё имя в Главный регистр.

— А скажите... Я могу на экзамене отказаться от наблюдателя со своей стороны?

Фрау Эртте подозрительно и, видимо в профилактических целях, укоризненно посмотрела на меня поверх очков, а девушке ответила ласково, но твёрдо:

— Ты можешь делать всё, что хочешь, милая. Но от наблюдателя я бы на твоём месте не отказывалась, каким бы плохим он ни был.

— А поменять?

— Сейчас это уже невозможно, — сказала, как отрезала госпожа секретарь.

«Вот ведь несносный мальчишка! Стараешься, стараешься для общей пользы, а он берёт и всё портит в последний момент! Я же не всемогущий боженька, выше головы прыгнуть не смогу...»

— Не волнуйтесь, фроляйн, я нисколько вам не помешаю.

— Но ты будешь сидеть там!

— Как и куча других людей.

— Я не желаю...

— Мы уже идём, фрау Эртте, — сказал я, подхватывая упирающуюся Еву под локоть.

* * *

Рассерженная женщина настолько похожа на взбешённую кошку, что начинаешь сомневаться в её принадлежности к человеческому роду и поневоле задаёшься вопросом, по чьему же подобию она была сотворена. Ева исключением не стала, всю дорогу до актового зала шипя на меня в лучших традициях соседской Тильди — короткошёрстного исчадия ада, считающего сад своими исключительными охотничьими угодьями, а заодно и отхожим местом. Впрочем, при виде расположившейся за длинным столом экзаменационную комиссию к девушке вновь вернулось соответствующее ситуации волнение, и моя провинность оказалась на время забытой перед лицом других неприятностей, выпавших на долю фроляйн Цилински.

Председатель комиссии и вечный Глава Коллегии, сухонький, удивительно подвижный для своих восьмидесяти с лишком лет старичок радушно предложил:

— Располагайтесь, фроляйн...

— Цилинска, — не замедлила подсказать госпожа секретарь. — Ева Ангела Цилинска, место рождения и проживания: Ройменбург.

— Очень хорошо! — Непонятно чему обрадовался герр Крюгер. Может быть, тому, что в ряды медиумов попадёт гражданин города, потому что среди членов Коллегии, насколько мне известно, подавляющее большинство составляли всё-таки приезжие.

— По представлению вашего куратора, герра Стоуна, вы признаны готовой пройти квалификационный экзамен. У вас лично есть какие-либо возражения по этому поводу?

Ева открыла было рот, но новость о моём кураторстве оказалась ещё более ошарашивающей, чем все предыдущие, поэтому девушка так и не произнесла ни слова, что было на руку нам обоим, поскольку оказалось сочтено полным отсутствием возражений.

— Позвольте представить вам комиссию и представиться самому. Петер Крюгер. Я здесь председательствую, а по совместительству ещё и управляю сумасшедшим балаганом, носящим гордое имя Коллегии медиумов. Справа от меня герр Грюнберг, наш блюститель чистоты и нравственности, далее его ассистент, которая и будет проводить экзамен — фроляйн Корн, совсем недавно пополнившая наши ряды, но подающая определённые надежды... Правда, не мне, — гнусно хихикнул старичок. — Слева герр Демеш, наш австро-венгерский коллега. С секретарём, думаю, вы уже знакомы: фрау Эртте у нас скала, я бы даже сказал, глыба порядка. И, собственно... Герр Стоун. Его вы знаете наверняка лучше всех нас, вместе взятых. Он будет наблюдать за, так сказать, соблюдением правил.

Смуглый и чёрноволосый Ласло Демеш, как воспитанный человек, кивнул мне, хотя мы пересекались с ним едва ли пару раз за пять лет, а вот Ханс Грюнберг, всегда выглядящий нарочито измождённым страдальцем, выделил для приветствия только взгляд, не выражавший никаких добрых чувств. Молодая женщина, названная ассистентом моего давнего недоброжелателя, в отличие от него посмотрела на меня с рассеянным интересом, но не более: видимо, наставник ещё не ставил её в известность об объекте своей неприязни и причинах таковой. Впрочем, как некогда показало чтение, он и сам толком не понимал, в чём дело. Наверное, я ему просто с самого начала не понравился. А может быть, Грюнберга сводил с ума факт попадания в ряды природных медиумов «выкидыша науки», как он всегда называл меня за глаза.

— Порядок проведения экзамена очень прост. Фроляйн Корн читает фрагменты газетных статей, разумеется, не вслух, а вы рассказываете нам, о чём идёт речь. Газета самая обычная, даже не сегодняшняя. На каждый фрагмент отводится примерно десять минут, всего пять фрагментов. Темы, как вы можете догадаться, разные. Если не сможете справиться с фрагментом с первого раза, вы вправе попросить повторить, но это, разумеется, снизит количество баллов. Все понятно?

— Да, герр председатель.

— Вы готовы начать?

Ева сделала глубокий вдох, выдохнула и откинулась на спинку стула:

— Да.

Сейчас она выглядела кем-то вроде беженки: в надетом поверх тонкого свитера просторном сарафане, вылинявшем от частых стирок, вязаных чулках и своих любимых туристских ботинках. Волосы, скрученные в две неряшливые «улитки», серьёзности внешнему виду девушки тоже не прибавляли. Представляю, что думает о ней тот же Грюнберг... А собственно, зачем представлять? Сейчас и так узнаю.

Хммм.

«Ещё одно чучело. И откуда они все берутся? А главное, доколе это будет продолжаться?! Неужели среди отпрысков уважаемых семей нет кандидатов? Конечно же, есть. Только они, как благовоспитанные люди, не торопятся застолбить своё место под солнцем, расталкивая всех остальных...»