До сегодняшнего дня он был до предела собран. Хотя, нет. Сорвался он вчера, когда Квашнин сказал о преступной группе. О том, что в банке «Счастливый» работают двое ее членов. И Миллер понял, что московские вычислили Шурочку. С тех пор он плохо соображал, что делает.

Шурочка была глупышкой. Ей очень уж хотелось замуж. Или хотя бы любви. Олег убедил ее, что с Липкиной у него чисто деловые отношения. Так, дергая за ниточки двух женщин, обещая каждой одно и то же и прося пощадить чувства другой, он забирал себе почти все деньги. Он планировал сбежать, как только денег будет достаточно. Уехать в Сочи, или в Крым, где купить уютный домик, если уж не удастся сбежать за границу, поменяв рубли на валюту. Пока Олег боялся это делать, суммы требовались крупные, и все операции прошли бы через Боброва. Который вдруг заинтересовался кражами. Миллер не хотел рисковать.

Его давно все достало здесь, в маленьком грязном провинциальном Чацке. Который загибался, и где работы скоро не будет совсем. Миллер прекрасно понимал, что его должность не нужна, и под сокращение он попадает первым, если чацкий филиал совсем не прикроют. Достойной работы в городе и сейчас не найти. Не в охранники же? Надо уезжать отсюда, как можно скорее. Миллионов десять Миллеру бы хватило, чтобы обустроиться на новом месте. А там найти еще какую-нибудь дурочку, возможно даже, и не одну. С деньгами, или тоже с домиком. Стосковавшуюся по любви женщину средних лет, ждущую принца. Эту роль Миллер примерил на себя еще в юности, и понял: подходит. Для того и гитара, и душещипательные романсы, и есенинские кудри. Он и не женился, чтобы оставаться принцем. Мечтой обделенных вниманием женщин.

Эх, чуть-чуть не хватило! Принесла нелегкая в Чацк этих москвичей! Их, а в особенности Боброва, Миллер ненавидел так яростно, что еле сдерживался. Чего ему стоило разыгрывать тупицу!

И сейчас он видел перед собой не перекошенное от злости лицо Байдашева, а море. В голове шумело. Это бились о берег волны…

— Она в лодочном сарае, в углу, — повторил Миллер. — Я завалил ее тряпьем и всяким рыбацким барахлом. Я сказал: идем смотреть на луну в озере, пока все танцуют… и она пошла… когда Надя умерла она даже обрадовалась… она боялась, что я выберу не ее…

— Две женщины всегда лучше, чем одна, да? — усмехнулся Байдашев. Он начинал верить.

— О кражах ты не скажешь ни слова, — Квашнин встал. — Ты убил надоевшую любовницу, которая требовала, чтобы ты на ней женился, потом поссорился с другой своей женщиной и убил ее. Репутация банка не должна пострадать. Что до этого, как его…

— Толокно, — подсказал Байдашев.

— Это была пьяная драка. Найдете какого-нибудь бомжа и повесите на него. Леня?

— Все понял.

— Это официальная версия. Деньги клиентам вернут. Все разложим обратно по ячейкам. Надеюсь, ты их не тратил? — Квашнин навис над Миллером.

— Нет, копил, — тот дернул разбитым ртом, пытаясь изобразить улыбку.

— Где они?

— У Зиненко в сарае.

— Что?!

— Там дыра в заборе. Я зарыл деньги на участке Зиненко, когда понял, что его подозревают.

— Умно! — покачал головой Байдашев. — Если что, ты бы на него навел. Нашел бы способ. Ох, и умен же ты! Откуда только такие берутся?

— Из неполных семей. Когда жрать нечего, на все пойдешь.

— Ладно тебе прибедняться! Ты лапу в чужой карман запустил не потому, что тебе жрать было нечего. Подумал: не убудет. Эти богачи сами не знают, сколько у них денег. Вряд ли хватятся, если экспроприировать из каждой ячейки миллион-два.

— А разве не так?

— Не так. Ты не Робин Гуд, ты вор и убийца. Не остановили бы тебя — ты бы по всем ячейкам прошелся. Бедные, богатые, — тебе без разницы. Ты просто был уверен, что тот же Шамсутдинов в полицию не пойдет. Да только ошибся ты, Миллер. «Счастливый» — частный банк. И он дорожит своей репутацией. Поэтому если хочешь жить — молчи. Что именно говорить следователю, тебе объяснили.

— Думаешь, я там, на зоне выживу? — на этот раз Миллеру удалось усмехнуться. — Лучше пристрелите меня.

Ответом ему было молчание.

Полиция приехала быстро. Зато работали они на турбазе долго. До глубокого вечера, когда уже начали сгущаться сумерки. Притихшие «счастливцы» кучковались под навесом, ожидая своей очереди давать показания. Труп Шурочки Зиненко действительно нашли в лодочном сарае. И было уже не до веселья. Кто-то даже предложил разъехаться по домам, после того, как уедет полиция.

— Все останутся до завтрашнего утра, — объявил Квашнин своим зычным голосом. — Я никого не отпускал.

…Миллера, наконец, увезли. Кто-то робко предложил поужинать. Но Анна Афанасьевна заперлась у себя в домике, оплакивая Шурочку, с ней были муж и дочери, кроме Нины. Которая и вынесла из домика сумки с провиантом, коротко бросив:

— Дальше сами.

Вот и ждали все с нетерпением, когда закончится этот ужасный день и наступит утро. И можно будет разъехаться по домам.

Бобров и Ося уединились у себя в коттедже, где очнулся, наконец, Мартин.

— Почему? — спросил его Бобров.

— Принеси мне выпить, мальчик, — попросил тот.

— Нет. Из-за вашего пьянства погибли люди.

— Люди? — удивленно посмотрел на него Мартин. — Хе-хе… Им лучше было умереть, чем сесть в тюрьму, этим, как ты говоришь, людям.

— Но почему?!

— Почему я предпочел не вмешиваться? Потому что это не имеет никакого смысла, Андрюша. Жизнь вообще не имеет смысла. Поверь, я искал… Но, увы. Процветают циники и сволочи, а хорошие честные люди влачат жалкое существование. Ну и на кой он нужен, такой мир? Пусть уж лучше все умрут, — и Мартин нервно рассмеялся. Потом облизнул пересохшие губы и тоскливо посмотрел в окно.

— Вы алкоголик, Мартин, — холодно сказал Бобров. — И не оправдывайте свои поступки гнилой философией о смысле жизни.

— Думаешь, ты по-другому кончишь? — удивленно посмотрел на него Мартин. И перевел взгляд на притихшего Гольдмана. — Вот она, твоя судьба. Как и судьба каждого умного и совестливого человека в России. Твой лучший друг заведующий психбольницей. Разве не знак?

— Отделением, — поправил Гольдман.

— Да все одно. Скоро здесь будет одна огромная психбольница, потому что не пройдет и года, как рухнет этот мир. Как карточный домик, где все так зыбко, что картам не за что зацепиться, и друг за друга тоже. Нет настолько прочных связей, которые могут спасти человечество от гибели. И мы все постепенно сойдем с ума… Принесите мне выпить, пожалуйста…

…Квашнин взял звонивший мобильник и, посмотрев на дисплей, велел Нине:

— Выйди.

Когда дверь в спальню закрылась, Квашнин ответил на звонок. Президент банка спрашивал о том, как обстоят дела в чацком филиале.

— Вора задержали, — отчитался Квашнин. — Недостача будет покрыта. Во вторник после обеда я буду в Москве. С вокзала — в банк. Собирайте правление.