— Анна Афанасьевна, пивка нам сообрази.

— Я вам не прислуга! — огрызнулась та.

— Ага! Ты теперь шефова теща!

— Чтобы тещей стать, штамп в паспорте нужен, — ехидно сказали из-за спин. — Рано заносишься.

— Кто это сказал?! — в гневе оглянулась Анна Афанасьевна. — Вы все ели и пили за наш счет! И это вместо спасибо?!

— Ух, ты, как ее расперло! У нее теперь с Квашниным все общее! Деньги не СПИД, половым путем не передаются.

— Да возьмут ли теперь твою Нинку в Москву?

Неизвестно, чем бы все закончилось, но на крыльцо вышел огромный, как медведь, насупленный и заспанный Квашнин. За его плечом стояла смущенная Нина. Но она быстро пришла в себя и с гордо поднятой головой спустилась с крыльца.

Народ расступился, пропуская Нину к столу. Лохматый парень отпустил сальную шутку. В толпе прокатился смешок, Нина вспыхнула. Она беспомощно посмотрела на Квашнина, но тот сделал вид, что ничего не слышит. Нина пошла, было к матери и сестрам, но наткнулась на ледяной взгляд Бетси. Отец словно стал меньше ростом, взгляд у него был потухший и жалкий. Нине стало не по себе. «И где же оно, счастье?» — с тоской подумала она. «Всем теперь чужая».

— Что тут происходит? — хмуро спросил Квашнин. — Докладывайте.

— Да вот, Василий Дмитриевич, девушка пропала, — залебезил Свежевский. — Операционистка. Планируем организовать поиски. Как с завтраком? Отменяется?

— Ничего уже не изменишь, — Василий Дмитриевич тяжелым взглядом обвел сгрудившихся под навесом людей. — Все рассаживаемся, проверяем, на месте ли сосед. Каждый вспоминает, где и когда он видел в последний раз пропавшую операционистку. Как только картина обретает ясность, делимся на группы и прочесываем лес. А также берега озера и реки. Если в течение дня пропавшая девушка не будет найдена силами сотрудников банка — вызываем полицию.

— Гениально, как всегда! — с энтузиазмом воскликнул Свежевский.

Квашнин одарил его презрительным взглядом, но промолчал.

…Бобров объединился в группу с Гольдманом и Бетси, сюда же взяли Касю, чтобы не болталась по турбазе и не искала приключений. Помыкавшись, к ним присоединился Миллер. Вид у него был унылый.

— А она по сломанному ногтю вчера убивалась, — сокрушенно сказал Олег. — Зато со всеми ногтями теперь умерла.

— Слушай, заткнись! — рявкнул на него Бобров. — Что ты ее раньше времени хоронишь?

— Так ведь шеф сказал: член преступной группировки. Двое их в банке было, — Миллер чуть ли впервые проявил сообразительность. — Значит, и ее убрали. Ребята, вы меня не бросайте, — заканючил он. — Это ведь ужас что творится.

— Да кому ты нужен? — презрительно сказала Бетси.

— Надо к озеру идти, — поправил очки Гольдман. — В речке мы ночью искали.

— Ночью было темно, — резонно заметил Бобров. — Хотя, там уже толпа, на понтоне. Того и гляди, придурки, сами в речку ссыплются! Они же датые!

Понтонный мост и в самом деле, ходил ходуном. «Счастливцев» после пива, два ящика которого выставили за поздним завтраком, развезло, многие украдкой догонялись водкой и дорогим халявным коньяком. Суббота ведь, выходной: от закуски столы ломятся, мясо хоть и холодное, но все равно вкусное. А девка Зиненок наверняка найдется. Многие верили, что Шурочка прячется у какого-нибудь мужика, чтобы выйти под шумок.

Бобров хотел было идти к мосту, сказать этим придуркам, что на такую толпу понтон не рассчитан, но увидел, что туда уже спешит рассерженный Байдашев.

— На берег, живо! — заорал он, разгоняя толпу «спасателей». — Здесь сильное течение! Понтон сорвет, половину из вас не спасут!

Народ опомнившись, понесся на берег, веревки натянулись до предела.

— Бараны! — рявкнул Байдашев. — Стойте, где стоите! По одному переходить на берег! По одному!!

— Господи, где у людей мозги? — покачала головой Бетси.

— Они же пьяные, Лиза, — тяжело вздохнул Гольдман.

— Айда к озеру, — позвал Бобров свою группу. — Поищем там.

Колька Протопопов, который стеснялся показаться своим друзьям на глаза после загульной ночи, которую провел с разбитной Анжелой, сколотил ударную группу из самых спортивных и крепких мужиков и увел их в лес. С точки зрения Боброва, там-то Шурочки как раз и не было. И лучше бы эти спортивные мужики спустились вниз по реке. Вероятнее всего, труп унесло течением. Вдруг он за корягу зацепился? Или к берегу прибило? Река извилистая, местами узкая, повсюду коряги. Встречаются мели, песчаные косы. Там и надо искать. А болван Протопопов повел людей в лес. Впрочем, Колька никогда умом не отличался.

«Или напротив, отличался», — напряженно подумал Бобров, прислушиваясь к голосам в лесу. Протопопов расставил людей цепью и прочесывал лес по всем правилам поисковой спасательной операции. Мужики перекликались басом, докладывая обстановку. «Ведь убийцей может оказаться кто угодно», — Бобров поневоле вспомнил поникшего Григория Зиненко. Который чуть ли не единственный, вчера не танцевал. А вдруг это отец под шумок отозвал Шурочку в сторонку? Чтобы обсудить угрозу Квашнина. Его последнее предупреждение.

Зиненки, Анна Афанасьевна, ее муж и слоноподобная сонная Мака, которая не переставала жевать, понесли к реке грязную посуду, мыть. Казалось, родителей совсем не волнует исчезновение Шурочки.

— Да куда ей деться? Найдется. Правда, Гриша? — то и дело спрашивала Анна Афанасьевна, орудуя щеткой. Стайка плотвы да верхоплавок жадно ловила остатки пищи, которые сыпались из грязных кастрюль и с тарелок в прозрачную речную воду. Хмурый Зиненко молчал, складывая на махровую простыню, постеленную на берегу, вымытую посуду.

Свежевский крутился возле начальства. Свою группу он назвал штабом и заявил, что мозгу поисковой операции самими поисками заниматься не обязательно. Задача начальства собирать и обрабатывать полученную информацию. «Штаб» состоял из мрачного Квашнина, Нины, которая теперь не отходила от него ни на шаг, Шелковникова, не вполне осознающего, что происходит, поскольку вчера он перебрал, Леночки, которой поручили «вести протокол» и собственно, Свежевского, наградившего себя чином «координатора». Мартин с постели так и не встал. Бобров пробовал его будить, но тщетно.

— Мартин, проснитесь! — тряс его Бобров. — Вы нам нужны! Вы знаете, кто убийца!

Но Мартин был в отключке. Как мертвый. Бобров даже испугался за его жизнь.

— Ося, да приведи ты его в чувство! — взмолился он. — Ты ведь врач!

— Его прокапать надо, — вздохнул Гольдман. — Надо в город, в больницу. А здесь я что могу?

— Дай ему какую-нибудь таблетку!

— Я-то дам, но подействует не сразу. Ему бы желудок промыть, — задумчиво сказал Гольдман. — Но это надо было делать вчера. А вчера нам было не до этого.

— Мы охраняли Мартина, думая, что его убьют, и проворонили Шурочку!