Скоро вообще ничего не найдем. Намучилась я с заказомАдашева по полной программе. Да еще он потребовал подлинники.

— И вы отдали?

Яна Валерьевна развела руками.

— Я в безвыходное положение попала. Несколько месяцевпахала, как ломовая лошадь, рассчитывала на гонорар. Адашев, правда, небольшуюпредоплату сделал, а когда я ему о проделанной работе отчиталась, категоричнозаявил: «Либо подлинники, либо ни копейки». Пришлось в архив копии поместить. ААдашеву требуемое отдать. У меня дочь больна, на лекарства состояние трачу.

Я постаралась не показывать возмущения. Интересно, каквяжется заявление Яны Валерьевны с ее патетическими заявлениями о долгеархивного работника? Только что она резко осуждала несчастных людей, убегавшихвместе с детьми и домашними животными от разбушевавшейся стихии и бомб,падающих с неба, призывала сажать в тюрьмы бедолаг, спасавших свои семьи изабывших про документы. А сама! Я давно заметила, если какая-нибудь пожилаядама, красная от гнева, кричит: «Ох уж эти современные девки! Все проститутки,юбки по самое не хочу, ноги наружу! Вот я в их возрасте была…»

Не верьте, не была. Скорей всего, резко осуждающая всехбабушка сама в юности вела запредельно веселый образ жизни. Нет более злобныхханжей, чем состарившиеся девочки по вызову. А если ваша свекровь, упрекнутькоторую ни в чем у вас язык не повернется, много лет прожившая с одним мужем,гневно шипит в ваш адрес: "Лентяйка! Только о мужчинах думаешь!

Любовника завести хочешь! Лучше постирай белье, хозяйкахренова", — то не следует обижаться на «маменьку». Пожалейте ее. Это онавсю жизнь мечтала изменить своему противному супругу, да побоялась,протосковала жизнь около постылого из-за денег или страха остаться одной.Теперь подозревает невестку в не совершенных самой проступках. И вообще, есликто-то слишком громко возмущается чужим поведением, то, вероятней всего, у негосамого рыльце в пушку.

— Значит, подлинников нет, но копии остались? — уточнила я.

— Да.

— И можно их получить? Вы можете снять копию с копий?

— Естественно.

— Сделайте, пожалуйста, за вознаграждение. Сколько выхотите? Если наличных не хватит, то я побегу искать банкомат.

Яна Валерьевна засияла улыбкой.

— Можете не суетиться, без денег обойдемся.

— Вы хотите поделиться со мной информацией бесплатно? — изумиласья.

— Практически да. Часики мне ваши понравились.

Я готова совершить бартерную сделку, — заявила нахалка.

Я взглянула на запястье. Честно говоря, не знаю, сколькостоит безделушка. Мне ее подарил бывший муж, Макс Полянский.

Когда-то он был нищим выпускником столичного вуза, вялым, нежелающим ничего делать парнем, оживлявшимся лишь при виде очередной красотки.Но потом, уже после нашего развода, Макс резко изменился и занялся бизнесом.Сейчас он богатейший человек и необыкновенно удачливый бизнесмен, способныйвыжать прибыль даже из пустого помойного ведра.

Несмотря на развод, мы с Максом сохранили нормальныеотношения, и один раз, уже давно, я вытащила его из крупной неприятности.Благодарный Полянский сделал мне предложение руки и сердца, я в ужасеотказалась. Макс, услыхав мой вопль «нет», обрадовался и теперь используетлюбой, самый крохотный повод, чтобы вручить бывшей женушке очередной дорогойподарок.

Чего он только не дарил! Серьги, бриллианты, которыепоходили по размеру на миски для наших питбуля и ротвейлера. Ожерелье изизумрудов, весящее больше, чем я сама, серебряный чайный сервиз, пользоватьсякоторым практически невозможно. Маня с Аркадием попытались побаловаться чайкомиз раритетных чашек и мгновенно обожгла сначала пальцы, а потом губы,благородный металл сразу нагревается.

Значительно пополнив наш запас изделий из драгоценныхметаллов, Макс стал приносить вещички, украшающие быт: постельное белье смонограммами, которые вышивали трудолюбивые монашки, скатерти из вологодскогокружева, домашние тапочки, расшитые жемчугом. Но самую невероятную вещьочумелый Полянский притащил на мой прошлый день рождения.

Когда Макс появился в нашей гостиной в сопровождении двухохранников, которые волокли неподъемную коробку, Аркадий тихо застонал.

— Нет, только не говори, что там скульптурный портретматери! С нас оригинала хватит.

— Не угадал! — весело воскликнул Макс и заорал на своихохранников:

— Ну что стоите, козлы, раскрывайте сувенирчик!

Парни принялись осторожно снимать крышку и доставать иззамшевых тряпок нечто. Они хлопотали довольно долго, прежде чем перед намипредстала фигура мопса, сделанная, как мне показалось, из блестящей латуни.

— Вот, — гордо сказал Макс, — Хуч!

— Прикольно, — одобрила Маня.

— Здесь специальная тряпочка и жидкость для протирки, —начал объяснять Полянский, — не надо чистить его абразивными порошками, золотолегко царапается.

— Золото?! — подскочила я. — Ты хочешь сказать, что монстрвыполнен из благородного металла?

— Я думала, что он бронзовый, — хором заявили Зайка и Машка.

— Когда же я вам говно дарил, — обиделся экс-муженек, —чистый аурум, глаза — брильянты, когти — рубины, вот попа, правда, из розовогомрамора, он под хвостом лучше всего смотрелся. Не подумайте, что я сэкономитьзахотел, ради красоты на такой камень решился.

— Да уж, — крякнул Дегтярев, — изумруд в таком месте явно некатит.

— Верно, — кивнул простодушный Макс, — зеленый цвет там ни кчему!

Золотой Хуч стоит у нас в холле, на второй этаж мы еговтащить не сумели, слишком тяжелой оказалась скульптура. Чистить урода всемтоже лень, потому он слегка потемнел, гости считают «произведение искусства»ничего не стоящей поделкой и надевают на голову чудовища шляпы. Только Оксана,хорошо знающая истинную стоимость собачки, каждый раз украшая «Хуча» своимшарфом или бейсболкой, с укоризной заявляет:

— Убрали бы этот центнер золота, не ровен час, сопрут.

Но я не беспокоюсь. Вряд ли найдется домушник, способныйоторвать от пола сию неземную красотищу.