— Что ты говоришь?! — я оторвала взгляд от печи и уставилась на мужа. — Никто никакими жертвами нас не кормил. Просто папа не любил, чтобы я с девочками, да и мама, смотрели, как он животных потрошит. Я после его смерти жутко мучилась. когда приходилось в силках зверей добивать. Я же крови-то никогда не видела.

— Да, жрец никогда не позволяет на своём алтаре приносить жертвы другим.

— Да, что ты несёшь такое, — вспылила я. — Мой папа дровосек и охотник.

— Твой папа — сын жреца Танука, — припечатал меня Вульфрик. — И я удивлён, что вы ему не посвящены.

Открыв рот, чтобы возразить, я снова его закрыла. Да. Получается, что сын жреца.

Крыть было нечем. Похоже, я вообще не знала, в какой семье живу и кто мои родители.

Вскрыв третью дверь. Вульфрик уверенно зашёл внутрь.

— Что там? — тихо спросила я, страшась заглянуть.

— Младенцев нет, — то ли пошутил, то ли всерьёз ответил вард.

Зайдя вслед за ним в комнату, я обеспокоенно осмотрелась. Здесь всё было не тронуто. Совсем. Ваза, в которой всегда были цветы. Отец обновлял их. Не давал стоять сухостою. Кровать, заправленная ярким пледом. Занавески на окнах.

Грязные и истлевшие от времени, некогда бывшие белоснежными, подвязанными шелковой лентой. Даже шкаф, и тот был на месте. Подойдя к нему, открыла покосившуюся створку. Мамины вещи. Платья.

— Странно, — выдохнула я, сдерживая слёзы, — папа сказал, что всё здесь порубил на дрова.

— Он любил твою мать. Это чувствуется. Это она, — обойдя комнату. Вульфрик остановился у прикроватной тумбочки и поднял маленький нарисованный портрет.

Стёр с него пыль. Протянув мне картину, он ободряюще улыбнулся. — Вот и память о ней.

— Мама. — с портрета смотрела молодая, так похожая на меня и Эмбер женщина.

Те же прямые светло-русые волосы, яркие васильковые глаза. — Мамочка, — не удержавшись, я пригладила картину пальцем.

— Как она умерла, Томма? Что случилось с ней?

— Никто не знает, — я не могла оторвать взгляд от изображения. Казалось, сейчас мама оживёт и подмигнёт мне. — У соседки сын заболел. Она, как обычно, пошла в лес за травой. И не вернулась. Мы ее искали. Я ослушалась отца и тоже побежала в туман. За спинами мужиков папа меня не видел. Он, вообще, как обезумел. Мы вышли на поляну. Там стояла корзинка, лежало ее платье и даже белье нижнее, а она словно растаяла.

— И что, ни следов, ни намёков на борьбу? — я покачала головой. — Просто так, Томма, никто не пропадает. Есть у меня предположение насчёт теней. Думаю — это души принесённых в жертву людей. Учитывая, что одна из деревень — убежище сектантов, послушников смерти, становится понятно, почему так много их здесь.

— Ты ведь шутишь? Вульфрик, мы простые люди, у нас никто никого в жертвы не приносит.

— Но люди пропадают, — он приподнял бровь. — И, скорее всего, чаще женщины.

Или девушки? Томма, кто пропадает чаще?

Я не могла открыть рот, чтобы ответить, потому как пропадали девушки. Почти всегда. Да и мужчин мы недосчитывались, но реже, намного реже.

— Кто умер последним? Кто пропал в тумане до нашего прихода?

— Ганья, — шепнула я, — её нашли у деревни растерзанной. Её сестра спаслась на болотах.

Вульфрик покачал головой. Я понимала, что его доводы логичны и опровергнуть их сложно, но всё же.

— Моя мама…

— … принесена в жертву, как и остальные, — резковато перебил он меня. — А догадываясь, кто твой отец…

— Нет, — выдохнула я. Мир качнулся перед глазами и растёкся чёрными пятнами.

— Томма, — подхватив меня, Вульфрик прижал к себе.

— Она похоронена рядом с дедом. Папа не мог. Не мо! Он искал её. Он плакал по ночам! Он не мой.

— Не мог милая, конечно, не мог. Но у вас целая деревня фанатиков. Видимо, кому-то другому это было очень нужно. Мы всё выясним, родная.

— Но там же могила. Там её тело, я знаю, это оно там, — я не могла поверить в слова. — Нет, мама похоронена.

— Я обо всём узнаю завтра. Мы проверим, что в могиле.

— Нет! — Толкнув Вульфрика, я отскочила от него на шаг — Нельзя осквернять.

Нельзя!

— Успокойся, я не стану тревожить захоронение. Её проверит один из моих воинов.

У него дар. Он почувствует, есть ли там тело или нет. Тихо, девочка. Ну, разве я стал бы осквернять могилу кого-то из твоих близких?!

Выдохнув, я подняла взгляд и заметила подвесную полку, на которой стояла наша любимая детская книга. Пройдя вперёд, взяла её в руки. Слой пыли плотно скрывал обложку, но я знала, что там изображена красивая девушка с букетом полевых цветов. Ухватив край пледа с кровати, потянула его. чтобы обтереть книгу.

И тут же замерла, глядя на то, что скрывалось под покрывалом.

— Да твою же… — выдохнул Вульфрик.

— Что это? — мой голос походил на писк.

— Обрядовые куклы! — услышала я в ответ.

— Зачем. Зачем они тут? — меня потихоньку начинало трясти.

Прижав к груди книгу и мамин портрет, только и смогла выдохнуть, смотря на деревянных людей в полный рост, так похожих на моих родителей. Черты лица, волосы, руки, пальцы — все было вырезано умеючи. Это определённо работа отца.

Но! При виде этих деревянных кукол меня выворачивало от ужаса.

Этот дом вдруг предстал передо мною в ином свете.

— Что это значит, Вульфрик? — сделав пару шагов в сторону мужа, я трусливо спряталась в его объятьях.

— Это значит, что твоя привязанность к дому неспроста. Твой отец очень не хотел, чтобы вы его покидали. Обрядовые куклы призваны защитить, по всей видимости, этот дом. Я не сильно сведущ в этом, всегда надеялся только на свою силу. Так что руны — это скорее к Саю. Но полагаю, что, таким образом, отец защитил вас. Знать бы ещё от кого.

Собрав все вещи, Вульфрик прикрыл взломанные двери в комнаты. Он не стал трогать деревянных кукол в кровати родителей, а прихватил лишь статуэтку хашасси и наши детские игрушки в ящике. Я же стояла посередине жилой комнаты с узелком в руках. В него я уже успела завернуть книгу и мамин портрет.

В голове царил такой бардак. Я судорожно вспоминала, когда и как отец закрывал спальни и кухню. Не помнила. Совсем.

Как будто стёрто из воспоминаний. Разве так бывает? Я никогда раньше не задавалась этим вопросом. Помню, как проснулась в гостиной в своей кровати, рядом кровать Эм. Отец тогда объяснил, что отапливать слишком сложно. Но, когда это было, через сколько после исчезновения мамы? Ответа не было.

И ведь не ребёнком уже была.