– Вот ужас! – ахнула я. – А почему Иратов изменил своему правилу? Не заманил Светлану куда подальше, а решил убить ее во дворе театра?

– Ему просто не удалось пригласить Мускатову на прогулку, – пояснил Вадим Олегович. – Он пытался и так, и эдак к ней подкатиться, однако Светлана не реагировала на его предложения. А потом подошла к Софье Борисовне и заявила: «Ваш сын ко мне постоянно пристает. Я ему вежливо объясняю: спасибо за приглашение, но я не собираюсь идти с тобой в кино, ресторан и прочие места. Но Петр не понимает. Сделайте одолжение, угомоните сына. Если он не успокоится, я пожалуюсь Обоймову, попрошу его удалить из служебных помещений человека, который не имеет отношения к спектаклю. Мне совсем не хочется вас, Софья Борисовна, обижать, но Петя не понимает по-хорошему. А у меня сейчас очень ответственный момент, Лев Яковлевич велел мне учить роль Дездемоны, хочет сделать меня дублершей Розалии Марковны. Репетиции начнутся через несколько дней, мне совершенно не нужны стрессы». И Софья поняла: надо действовать очень быстро. А вдруг, когда Мускатова и Петр, которому Обоймов доверил роль Кассио, будут играть в паре, Света поймет, кто перед ней? Медлить нельзя, Мускатова должна погибнуть до того, как начнется работа над «Отелло». Таткину преступники хотели убить позднее.

– Она боится сцены, – пробормотала я, – Лев Яковлевич зря надеялся, что костюмерша сможет преодолеть страх. Ольга всегда старается не смотреть людям в глаза, косится в сторону. Потому и оказалась второй на очереди, что была не столь опасна. И мне кажется, Таткина с Мускатовой узнали друг друга, поэтому они и конфликтовали. Обе помнили, что они из неблагополучных семей, им, наверное, было очень неприятно вновь встретиться и работать в одном коллективе. Ну, согласитесь, некомфортно сталкиваться каждый день с женщиной, которая знает, в каком дерьме ты провела начало жизни. И еще. Знаете, когда Бочкин собрал всех в кабинете Льва Яковлевича, Иратова рассказала, как ходила опознавать труп. Я еще поразилась ее мужеству. Надо же, пожилая женщина, а решилась на такой шаг… Потом я удивилась: разве можно, просто взглянув на обгоревшие останки, определить, кто перед тобой? Софья Борисовна в ответ на мое недоумение что-то добавила про корзинку и отсутствие Светы на сцене. А Бочкин совсем не насторожился! Сейчас-то я понимаю, почему Иратова была уверена в личности погибшей: она знала, что в гримвагене суждено было сгореть Мускатовой. Но вот чего я не поняла, так это как Обоймов догадался, что Пиратов – это Иратов? У Берти в записках о Петре не могло быть ни слова, режиссер не знал, что Борис его обманул.

– Когда Обоймов начал готовить спектакль, он не сумел отыскать Бориса Пиратова, – пояснил Якименко, – всех нашел, а исполнителя роли Кассио у него не имелось, пришлось милейшему Льву Яковлевичу подбирать актера самому, и он обратил внимание на Иратова, решил рискнуть пригласить в постановку Петра. Ясное дело, Иратов согласился, он вначале тоже не понял, что задумал Обоймов, обрадовался: ведь ему досталась одна из главных ролей, а потом в театре начали появляться Мускатова, Таткина…

– Хорошо. Теперь займемся Ясмин, – перебил Вадим Олегович. – Степанида, отчего вам в голову вдруг пришла дикая, на первый взгляд, мысль о том, кто убил Гамидову?

Я судорожно вздохнула.

– Сама не пойму, почему в тот момент, когда я находилась в гримерке с Ларисой, вдруг сложила все вместе. Просто меня осенило. Раз! И пазл сошелся. Я все думала о маньяке. Если он убивает бывших актеров театра «ОЗА», то при чем тут Ясмин? Она же ни малейшего отношения не имеет к Вознесенскому. Может, было два убийцы? Один охотился на воспитанников Альберта Сергеевича, а другой на дочь Хайдара Гамидова?

Я примолкла и посмотрела на внимательно слушающих меня мужчин.

– И у меня вдруг мелькнула мысль: тогда оба преступника должны быть знакомы.

– Почему? – спросил Вадим Олегович.

– Они действовали одинаково, – пояснила я, – поджигали с помощью смеси простых средств и лекарства. Игорь Сергеевич сказал мне, что «зажигалки» во всех случаях идентичны. У меня аж голова от всех этих мыслей заболела. Я только-только сообразила, что Иратов и есть Пиратов, испугалась… и тут Лариса достала бармалагин.

Я стиснула руки в кулаки и прижала их к груди.

– Понимаете, да?

– Поясните, – попросил Николай Михайлович.

Я начала сыпать словами:

– Петр мне сказал, что видел моего «жениха» в кафе «Лермонтов» с черноволосой симпатичной девушкой в красном платье. Я решила, что Иратов специально решил расстроить меня, соврав, будто «любимый» мне неверен. Ход моих мыслей был таким: Михаил экономен, зря деньги не станет тратить и не мог пойти в «Лермонтов», ему эта кофейня никак не по карману. Но потом я вспомнила, что все время, пока находилась вместе с Невзоровым, возила его к Робертино Бризоли переодеваться, ему постоянно звонила какая-то девушка и что-то от него требовала, отчего он нервничал и злился. Мы приехали в театр, я представила окружающим своего жениха-стилиста. Честно говоря, я боялась, что Миша завалит задание, поскольку совершенно не похож на человека из фэшн-мира. И вдруг Невзоров перевоплотился, замечательно изобразил одного из наших. Я еще тогда подумала, что у него есть актерские способности. Потом Михаил куда-то делся. Позвонил мне только вечером и попросил приехать в круглосуточный молл. Ему, мол, понадобилась консультация по парфюмерии. Я нашла Невзорова в торговом зале, решила пошутить, подкралась к нему и голосом настоящей блондинки промяукала: «Помаду выбираешь?» Он так испугался! На нем лица не было, когда он обернулся. Хотя что страшного я сделала?

Я пару секунд молчала, передохнула и продолжила спокойнее:

– Мы немного поговорили о товаре, и Миша вдруг сказал: «А вон там торгуют продукцией фирмы «Бак»!

Конечно же, меня понесло в отдел, где нагло устроились люди, не имевшие права на реализацию нашей продукции. Вот только тревога оказалась ложной. Я начала искать Михаила, а тот словно испарился. Телефон его был вне зоны доступа. Минут через пятнадцать Невзоров возник передо мной с корзинкой, полной разного барахла. Создавалось впечатление, что он просто бежал по залу и хватал что попадалось под руку. Я сказала об этом Мише, он возразил, и тут его толкнула очень красивая брюнетка в красном платье. Мой спутник вдруг посерел и забормотал: «Жасмин, жасмин». Девица держала в руках флакон духов и нагло стала приставать к Невзорову. Я увела Мишу и спросила, чего он так испугался, а тот ответил: «У меня аллергия на жасмин». На следующий день я узнала от Игоря Сергеевича, что в машине сгорела Ясмин Гамидова, дочь криминального авторитета, которого полиция никак не может поймать. Оказывается, коллега Якименко, Андрей Валентинов, так мечтает посадить Хайдара, что даже пообещал купить квартиру тому, кто нароет компромат на Гамидова. Еще Игорь рассказал, что Ясмин очень любила все яркое: одежду, косметику, но при этом оставалась скромной, не хвасталась богатством отца. У нее была лишь одна неприятная особенность – она ходила неслышно, могла приблизиться к человеку незаметно и в упор задать вопрос, чем здорово всех пугала. И у Гамидовой была мурлыкающая манера говорить, ну прямо как у карикатурно-гламурных блондинок.