– Так в чем же здесь беда? – удивился Татарин. – Радоваться надо, что у лютых врагов великое неустроение и разор случился. А уж для наших донских земель это совсем маловажные известия.

– Нет! – вступил в разговор Москаль-чародей. – Очень важные и для донцов, дослушай, что человек скажет.

– Эээ… вообще-то радоваться чужой беде грех, но печалиться особо здесь, честно говоря, никто не спешит. Да только беды простых людей и панов проняли. Большинству в этом году нечего было продавать. А кто вперед арендную плату с жидов получил, нового соглашения с ними заключить не может. Те, не будь дураками, сейчас из Польши как тараканы от кипятка бегут. Кто в Литву, кто в Голландию, а многие, из бедноты, – в Палестину.

– Люблинская их община, почитай, полностью через наши земли на юг убыла, на кораблях, подловили затишье в штормах и уплыли. Представляете, моря зимнего не убоялись! – дополнил информацию Свитки Хмельницкий.

– Да утонуть в море все же лучше, чем быть съеденым, – пожал плечами главный разведчик. – А уж кто тебя будет есть, волк или человек… В общем, веселая жизнь у панов кончилась. Денег на нее нет и взять негде. Может, не у всех, но у очень многих. Ясное дело, они очень озлились на виновников своих бед.

Петр замолк и оглядел внимательно слушавших его атаманов:

– На нас они обиделись, нам хотят головы посносить, на колья нас посажать, четвертованию подвергнуть. Как после весенней распутицы дороги подсохнут, великой силой и двинут сюда.

– Насколько великой? – спросил Татаринов. – Под Рождество ты говорил о более чем ста тысячах.

– Судя по последним сведениям… думаю, что более чем двести тысяч только оружных явится. В этот раз и в Польше Посполитое рушение не пустым звуком будет, как летом. Многим шляхтичам уже не до веселия, жить не на что. Среди разбойников много шляхетских отрядов. Набеги наши они в замках или городах пересидели, а осенью кинулись – жрать-то челяди нечего, хлопов побили-поугоняли, села пожгли, поля потравили… Все, кто до весны доживут, за нашей кровушкой придут.

– И хочу добавить, что одной Малой Руси, хоть и с запорожцами, их не осилить! – признался Хмельницкий.

– Неужто большой армии собрать не сможете? – искренне удивился Татаринов.

– Собрать-то сможем, чего уж. Может, и не меньшую. Да только оттуда пойдут воины, а у нас будут в основном селяне. Опять-таки, конницы у нас мало, и чего уж, похуже она, чем панская. Да и пешими у них много немецких наемников воевать будет, а у нас… – Хмель махнул рукой.

– Хлоп в поле воину не соперник! – поддержал гетмана фактический хозяин Левобережья Скидан. – Обучать их мы обучаем, оружие и порох копим, только… – атаман махнул рукой.

– Деньги полякам еще поступали? – перевел разговор на главный вопрос Аркадий. – Помимо миллионных пожертвований от Франции и Голландии?

– Ватикан прислал недавно, прямо во дворец королю. Сколько – узнать не удалось, но думаю, что поменьше, чем французы и голландцы. Сотни тысяч, вряд ли больше полумиллиона… скорее заметно меньше. И император зятьку денег прислал, по-родственному. Как бы не меньше, чем римский папа, сам на испанских посылках сидит.

– Получается, вся Европа против нас ополчилась.

– Получается, что так, и католики, и протестанты хотят по дешевке польский хлебушек получать, вот денежки и шлют.

– У себя поляки ведь тоже что-то собрали?

– На удивление много, как бы ни треть от обычного сбора. Здорово им налог на вывоз зерна помог, раньше-то его блокировали, теперь панку, который посмел голос против поднять, прямо в зале дурную голову сняли, свои же шляхтичи. Шутки с «Не позволям!» кончились, это даже до глупцов там дошло. Не до всех, конечно, но самым глупым те, кто поумнее, объяснят. Не где-нибудь, вокруг Кракова и Варшавы волчьи стаи по ночам воют, разбойничьи шайки рыщут, в городах частенько людоедов выявляют.

– Треть… многовато.

– Раньше-то королю запрещали большую армию набирать, а сейчас все на нее пойдет. Никто против слова не скажет, наоборот, шляхтичи сами на коней сядут и вооруженную челядь с собой приведут. Так что эта треть поболе полного сбора прежних лет для их армии обернется.

– А с оружием у них трудностей нет?

– При таких-то деньгах? Император обещался поставить добрые нарезные ружья для «венгерской» пехоты, его вороги шведы уже прислали много легких гладкоствольных. Пушки вроде бы Франция обязалась дать, правда… может, и не дадут.

– Трансильванский миллион? – улыбнулся Аркадий.

– Да, хотя и не только. Там же посольство французское сгинуло, больше ста охранников расфуфыренных как петухи, во главе с доверенным лицом Ришелье, каким-то монахом-итальяшкой. Живых, как понимаете, разбойники не оставили. Кстати, мы и не знали, что они с собой ружья повезут, почти тысячу штук, да удобных, с крышками на полочках. Ришелье сильно обиделся. Изничтожение официального посольства – такое не прощается. Да и посол, видно, был важной птицей. Нас, конечно, тоже подозревают, но среди прочих других. Думаю, в ближайшее время не видать полякам от французов помощи, как своих ушей. Кстати, трансильванскому господарю также. Франция страна богатая, но миллионов ливров и там избытка не наблюдается. Одним выстрелом сразу трех зайцев убили!

Что-то в этом рассказе показалось попаданцу очень важным, но раздумья на эту тему пришлось отложить. Обсуждения политического момента и планов военной кампании продолжались.

– А третий-то кто? – отозвался Шелудяк.

– Литва. Следы-то похищенных денег ведут туда. Радзивиллы, ясное дело, отпираются, да кто ж им поверит, если в Вильно, Ковно и Минске на базарах эти самые ливры в большом количестве выплыли? Владислав сгоряча пригрозил литовским канцлеру и гетману, так те в ответ его послали. Если победим поляков весной, отделяться будут, они и раньше своей нелюбви к полякам не скрывали.

– Голландско-польскую дружбу, нам совсем не нужную, уже начали рушить?

– Да, наши ребята из лисовчиков собрали в Малой Польше отряд из ярых католиков и по первой же травке двинут жечь голландские провинции. Города им, конечно, там будут не по зубам, но сельскую местность, думаю, успеют сильно разорить, ребята все с большим опытом, кое-кто еще с самим Лисовским на Русь ходил.

– Постой, угадаю, а заплачено им голландскими гульденами? – стукнул кулаком по столу в ясно читаемом восторге Москаль-чародей.

– Точно. Из той самой помощи Речи Посполитой, мы их на фальшивые злотые много наменяли.

– Класс! Теперь на Западе десять раз будут думать, прежде чем полякам хоть одну монету дать!

– Это вы хорошо придумали! – поддержал беседу Хмельницкий. – Если весной выстоим, разобьем королевскую рать, то другой ему ни в жисть не собрать. Только это нелегко будет сделать. Наемников немецких у Владислава много будет?

– Много, – вздохнул Петр. – В Германии страшный голод, своего хлеба из-за войны там мало сеют, раньше в Польше докупали, а теперь… большие отряды, говорят, не за плату, за кормежку готовы зимой к кому угодно перебежать. Там и грабить-то некого. А королю есть чем их кормить. Хлопы и мещане и дальше будут вымирать, но на прокорм армии он зерна найдет. Владислав уже и надежду потерял настоящим королем стать, а тут такой случай…