– Да. Она сказала: лови момент. Ты должен меня понять, Артем. Я хочу быть счастливой. Я это заслужила, потому что я столько страдала! Дом, семья, дети… Простое женское счастье – вот что мне теперь нужно. Сначала я хотела, чтобы Грушин бросил жену и… Я, кажется, даже влюбилась в него. Немного. Не так, как в тебя, но…

– Без «но».

– Хорошо. Эти записи… Никогда не думала, что все может так обернуться… Мне просто хотелось заработать денег…

– На мне…

– Но я же от этого отказалась! Я действительно тебя лю…

Вот здесь он не выдержал. Слышать от этой женщины слово «люблю» – это слишком! У нее прав таких нет! Говорить о любви к нему! Потому что он – материал! С которым можно работать! Она должна замолчать!

Он выдвинул ящик стола и нашарил пистолет. Достал его и увидел в голубых глазах недоумение.

– Артем, что ты собираешься делать?

– А вот что…

Он поднял пистолет двумя руками и очень аккуратно, со знанием дела, трижды нажал на курок. Ему сразу же стало легче. Будто гора с плеч свалилась. В этот момент он испытывал откровенную радость. Наконец-то! Сколько проблем решено! И сердце болеть перестало!

Инга вскрикнула, как-то некрасиво сложилась пополам, словно сломалась, и рухнула на пол. Артем стоял и наблюдал за ней. Спокойно. Отстраненно. Подумал: «А она действительно умерла»… На ее губах пузырилась кровавая пена. Одежда была испачкана в крови. «Хорошие выстрелы. Точные. Все – в грудь. В пистолете патронов больше нет. А жаль…» Вот о чем он подумал…

…В это время Сид закончил свою историю. Прасковья Федоровна слушала молча. Свой монолог он завершил словами:

– Прости, мать.

– Да уж, – высказался Валентин Борисюк. – И чего людям не хватает? Живет на всем готовом, еще и жене изменяет!

– Милые вы мои, – вздохнул Грушин. – Ваше семейство меня умиляет. Сейчас все прояснится, и тогда мы поймем, что…

В этот момент и раздался выстрел. Один, потом еще и еще. И женский крик. Приглушенный, словно бы издалека. Грушин вскочил:

– Вот оно! Кажется, я своего добился!

– Опять стреляют! – в отчаянии воскликнула Прасковья Федоровна. – Да когда же это кончится!

– Уже кончилось. Бегом все вниз!

Грушин первым кинулся к двери. Остальные за ним. Когда компания влетела на кухню, Артем все еще не трогался с места. Стоял, с любопытством глядя на мертвую Ингу.

– Боже мой! – всплеснула руками Прасковья Федоровна. – Вы все-таки ее убили! Да отнимите же у него пистолет!

– Зачем? – спокойно спросил Грушин. – В нем больше нет патронов.

Артем поднял пистолет, зачем-то заглянул в дуло и рассеянно сказал:

– И в самом деле… Нет…

– Он сошел с ума! – взвизгнула Прасковья Федоровна. – Сид!

– Я вижу, мать.

– У него шок, – объяснил Грушин. – Тема, пойдем наверх.

– Когда же наконец приедет полиция! – воскликнула писательница. – Я требую! Сид!

– Сид с вами не согласен, – усмехнулся Грушин. – Ему не хочется, чтобы приехала полиция.

– Но почему?

– Потому что… Среди нас теперь три убийцы и один шантажист. Но лично мне больше ничего не надо.

– Поясните… – прошипела Прасковья Федоровна.

– С удовольствием. Но – наверху. Где началось действие, там оно и должно закончиться.

– Я ее убил, – тихо произнес Артем. Кажется, он начал приходить в себя. – Я ее убил…

– Да, Тема, – мягко сказал Грушин. – Ты все-таки это сделал.

– Я ее убил.

– Пойдем наверх. Тебе надо выпить.

– Вот потому, что я много выпил, я ее и убил!

– Бывает. Ну? Идем?

Грушин отобрал у него пистолет, положил на кухонный стол и, обняв за плечи, повел к двери. Артем шел, не сопротивляясь. Следом потянулись Прасковья Федоровна и Сид. Последним шел Валентин Борисюк, соображая: что же теперь будет? Похоже, они с Реутовым оба окажутся на скамье подсудимых. Если только Артема Дмитриевича не спасут дорогие адвокаты и влиятельный тесть. Убийство, мол, было совершено в состоянии аффекта. Но обойдется ли дело условным сроком, или Реутов все-таки сядет?

Компания вошла в каминный зал.

– Рассаживайтесь, – гостеприимно предложил Грушин. – Я расскажу, как все было. И зачем.

– Да кто ты такой?! – с отчаянием спросил Артем. – Судья? Палач? И кто тебе дал такое право?!

– Я человек, который поставил цель и ее добился. Один из убийц сделал то, что выгодно лично мне. Но я остаюсь на свободе и с деньгами. Я чужими руками решил все свои проблемы. Итак…

Они сидели за столом. Спиной к буфету – Даниил Грушин. Напротив него Сид, маленькие глазки которого бегали, а руки, спрятанные под столом, были сжаты в кулаки. Грушин его раздражал, так хотелось набить ему морду! Самый умный нашелся! Рядом с Сидом сидела раскрасневшаяся от волнения Прасковья Федоровна. Последнее убийство ее потрясло. По левую руку от Грушина расположился мрачный Артем, до которого постепенно стало доходить: Инга все-таки сломала ему жизнь. Убийство – это серьезно. За убийство можно сесть в тюрьму. Поможет ли тесть? Или отвернется, вновь отдав свое расположение предприимчивому Даньке? Надо же! В критический момент Грушин собрался и всех обвел вокруг пальца! Сейчас он расскажет как!

Борисюк сидел на месте Инги рядом с хозяином фирмы, в которой работал. Так, на всякий случай. Надо держаться к Реутову поближе. Они теперь товарищи по несчастью, авось адвокат вытащит обоих. Убийца одновременно оказывается свидетелем другого убийства. Сложный случай. А все Грушин! Его неуемная фантазия!

– Итак, у меня был план, – начал хозяин дома. – Я попал в неприятную историю. Видите ли, господа: меня шантажировали.

– Что-о? – гости переглянулись.

– Выходит, ты нас обманул? – спросил Артем.

– Ни в коем случае. Я сказал, что пригласил в гости равное количество шантажируемых и шантажистов. Это правда. Умолчал только о том, что я тоже шантажируемый. То есть карта, которая в игре. Кроме того, мой тесть решил оставить меня не у дел. Я это понял по тону, которым он со мной разговаривал. В понедельник утром я должен приехать к нему в офис и выслушать много неприятных вещей. У него теперь новый любимчик – Артем. Сегодня мне необходимо было разделаться с шантажистом и избавиться от конкурента. Но как это сделать? И я придумал эту забавную игру.

– Очень интересно! – всплеснула руками Прасковья Федоровна.

– Я заманил вас сюда под разными предлогами. Мне надо было, чтобы вы приехали и втянулись в игру. Дело в том, что в течение года я собирал коллекцию человеческих тайн. И не вы ли, мадам писательница, проговорились мне как-то, перебрав французского вина, что шантажируете собственного мужа?