Он дозвонился до матери уже после обеда, замерзший, оголодавший, она взяла трубку мгновенно, будто сидела возле телефона.

— Ты где, сынок? — почти закричала она.

— Да тихо ты, мам, нормально все у меня, — отвечал Саша, оглядываясь зачем-то по сторонам, всматриваясь в лица людей, стоящих возле его кабинки, и оттого путаясь в словах. — Я… на улице… Ну, звоню тут из одного места. Что там у тебя?

— Да что у меня. Ничего у меня. Вот мастеров вызвала — дверь вставляют.

— Ее выбили?

— Ну ты же сам мне говорил: не открывай никому никогда, говори, чтоб повестку оставляли в почтовом ящике. Я и не открывала, — и жалуясь, и сетуя, говорила мать.

— Они тебя били?

— Бог с тобой, Саша, никто меня пальцем не тронул, не делай только ничего. Никто меня не бил. Разбросали все вещи по квартире, цветок вон мой зачем-то разбили об пол, обзывали тебя по-всякому и ушли. Что ты натворил, а? Где ты есть-то?

— Нигде, мам! В Караганде! Сиди спокойно там, не бойся. Я ничего не делал плохого, поняла? Все, деньги кончаются. Мама! Пока! Все хорошо! Все будет хорошо!

И нажал на рычаг скорей.

Вышел из переговорного, одну остановку шел пешком, на душе стало свободней. Даже согрелся. Вспрыгнул на подножку маршрутки.

Совсем уже стемнело.

Подходя к Олежкиной квартирке, сбавил шаг, поглядывая на окна. Свет и свет, хоть бы морда какая показалась, родная.

«А что у нас тут во дворике? Не притаился ли за углом транспорт со спецназом? — Саша осматривался. — А кто у нас тут курит? Мужик какой-то курит. Тоже на Сашу смотрит. Ну, я тоже покурю. Еще кружок сделаю. Вокруг домика…»

Саша пошел было, но вдруг обернулся, признавая стоящего даже не по чертам — в темноте не различимым, а по ощущению, по короткому пальто, по жесту руки, сигарету к лицу подносящей.

И Сашу тоже вроде бы признали.

— Матвей! — Саша даже руки раскрыл от удивления и радости.

— Саша, — по голосу было слышно, что Матвей улыбается.

Они обнялись с искренним и теплым чувством.

— Ты как нашел этот домик-то, Матвей?

— Так мы тут с Роговым ночевали в прошлый раз.

— А, точно. Я и забыл. Давно тут?

— Да вот, только подошел, минут семь. Только с электрички. Присматриваюсь вот — пропалили вашу хатку или нет еще.

— И я тоже присматриваюсь.

— А что, вас тоже начали давить уже? — голос Матвея сразу стал серьезнее.

— Да мы не знаем. Мы вчера тут погром и поджог устроили в центре города. Шхеримся теперь. А у вас что, проблемы из-за Яны?

— «Проблемы…» — усмехнулся Матвей, в смысле: разве это так называется.

— Ну, ладно, что тут ждать. — Саша понял, что разговор серьезный, да и Матвей выглядел устало. — Погоди, я до квартирки дойду — если не выйду, значит, тебе дальше надо ехать.

— Не спеши, Саш. Что, велики шансы, что там… ждут нас?

— Да нет, нормально все. Там наши пацаны, Веня, кстати…

— Веня?!

— Да, Веня, а что? Они бы успели окошечко там разбить, если что, маякнуть как-нибудь мне. Они меня ждут. Нормально, думаю. Сейчас приду. Саша поднялся к дверям квартиры — послушал несколько секунд. Поначалу слышал лишь гудящий телевизор, но потом раздался веселый голос Вени, и у Саши от сердца отлегло. Открыл дверь, заглянул.

Олег с Верочкой сидели на кухне, пили чай. Верочка слетела с табуретки как птичка — Саше навстречу. В губы поцеловала быстрым клювиком, чуть сырым.

Олег скривился — изобразил улыбку приветствия Саше.

«Кадрил Верочку мою», — дгадался Саша.

В комнате Веня и Позик смотрели телевизор, дурь какую-то шумную, со стрельбой.

— Сейчас вернусь, — сказал Саша довольно.

Они вошли через минуту с Матвеем. Приветливо улыбаясь, он поздоровался с Олегом и Позиком, поклонился Верочке, а завидев Веню, сказал:

— Глаза б мои тебя не видели, — без особой, впрочем, злобы — перегорело, видимо.

Веня виновато моргал белесыми ресницами, пытаясь определить, насколько Матвей рассержен. Саша, проходя мимо него, почувствовал запах спиртного — Верку, наверное, раскрутил на чекушку, жулик.

— Ну, что, может, чайку? — предложил Матвей.

— Пойдем, поставим. Посидите тут пока? — попросил Саша ребят.

Прикрыл дверь на кухню.

— А чего с Веней? — спросил.

— Да мы выгнали его. Пьет с утра до вечера, дурь курит и в бункер ее тащит килограммами. Впрочем, бункера теперь у нас нет.

В то утро, когда Яна, проникшая на открытие нового театра по журналистскому удостоверению, умудрилась, притаившись на балкончике, бросить проходившему внизу президенту пакет на белесую голову и точно попасть, — в то утро Матвей шел из дома в бункер.

Когда добрался до бункера, увидел там оцепление, и едва сам не попал к оперативникам. Бункер захватили и, похоже, просто изуродовали всех, кто там был.

— Так ты знал про то, что Яна хочет сделать? — прервал Матвея Саша.

— Она не согласовала ни с кем! — внятным шепотом сказал Матвей, и шептал он, конечно, от кошмара случившегося с Яной, а не оттого, что опасался чего-то. — Ни с кем, Саша, не согласовала! Ей бы никто не позволил! Это же все, Саша! Ее убьют там! Все люди, с которыми мы еще могли иметь дело — из числа хоть сколько-нибудь приближенных к верхам, — все отказались со мной общаться. В то же утро! Я сразу же стал звонить, как только узнал. Кто просто отключался, кто прямым текстом меня на хер послал. Потом я положил мобильный на лавочку — и через две минуты, едва я отошел, за мобильным примчала целая кобла дебилов в масках. Смешное было зрелище, я в такси сидел на другой стороне дороги. Посмотрел и уехал. Добрался до квартиры, из которой час назад ушел, Саша — и ты представь, — они не просто сделали обыск там — они всю мебель, все, что было в квартире, выбросили с третьего этажа на улицу. Там искать, они знают, нечего, они уже искали раз десять, — вот просто выкинули все в окно, и окна побили при этом.

Матвей не казался огорченным — просто рассказывал как есть.

— А у меня жена дома, с маленьким ребенком, — добавил.

Саша вопросительно посмотрел на Матвея, пугаясь даже вопрос задать.

— Они к матери ее ушли сразу, даже защищать барахло не стали, — ответил Матвей, поняв взгляд. — Жена сказала, что вид у этой подлоты был такой, что минута — и ее саму бы с дитем выкинули.

— Хотел сунуться было в одну нашу московскую хатку, — продолжал он, — но там уже ждали меня. Наши пацаны меня на улице нашли, а опера — нет. Пацаны сказали, что меня ищут по всей Москве, думают, наверное, что я с Яной все это затеял. А вообще, наших всех хватают. Кого успели найти.