– Скажи нам, кто должен войти в Брешь.

Гарнер подвергался аналогичному допросу всю ночь и весь день. Такие серии происходили примерно через час – всего их было семнадцать. Отметки от иголок помогали их сосчитать.

Гарнер понимал, что сообщил им очень много информации. И еще – что ему удалось скрыть самое главное. Судя по разочарованию в их глазах, которое он видел, когда действие наркотика прекращалось, а память его стабилизировалась, они не сумели получить от него ответа на главный вопрос. Слишком долго Гарнер держал эту тайну при себе, чтобы выдать ее сейчас – пусть даже и под воздействием наркотика.

С Трэвисом дело обстояло иначе. Если он знает ответ, то только с сегодняшнего дня.

Портер повторил приказ в шестой раз:

– Скажи нам, кто должен войти в Брешь.

Глаза Чейза закрылись. Казалось, он сумел понять приказ, несмотря на исчезающую память.

– Скажи нам, кто должен войти в Брешь.

– Я должен, – сказал Трэвис.

Портер прищурился, отодвинулся на несколько дюймов.

– Я должен войти, – сказал Трэвис, по его лицу скользнуло подобие улыбки. – Я счастливчик.

– Он с нами играет? – спросил Холт. – Действие слабеет?

Портер посмотрел на часы.

– Да, наверное. Прошло три минуты шестнадцать секунд, пока он находился в воспоминаниях.

– Пусть вернет «Пробку», – сказал Холт. – Пока ты еще можешь заставить его сотрудничать с нами.

Портер кивнул.

– Вытолкни «Пробку» из головы, – сказал он, снова наклонившись к Трэвису.

Портер произносил слова медленно и четко, однако ему пришлось повторить их трижды, прежде чем Трэвис закрыл глаза и сосредоточился. Через несколько секунд он застонал, и его лицо исказилось от боли. Потом «Пробка» начала выходить через крошечное отверстие, ярко-зеленое щупальце медленно выползало наружу. Портер протянул руку, и «Пробка» легла ему на ладонь.

– Через час попытаемся еще раз, – сказал Холт. – У нас будет четыре или пять минут для допроса. Мы всё узнаем.

К тому моменту, когда они ушли вместе с «Пробкой», которая снова успела принять форму куба, Гарнер увидел, что к Трэвису возвращается память. Влияние наркотика проходило очень быстро – весь процесс занимал около минуты. Ясность в глазах Чейза показала, что он вернулся в настоящее время.

Где он находится?

Какая-то маленькая комната.

Он к чему-то привязан – кажется, к тележке.

Трэвис сделал глубокий вдох и почувствовал, как туман у него в голове рассеивается. Еще один вдох, и все прояснилось окончательно.

Он осмотрелся и увидел Ричарда Гарнера, который был также привязан к тележке.

Трэвис решил, что он в кабинете, хотя и не мог понять, откуда у него такая уверенность.

Сквозь стены проникал однообразный шум. Работали двигатели самолета.

Он находился на Борту № 1, и это помещение располагалось в самом хвосте. И опять Трэвис не понимал, откуда он это знает.

Пока он пытался найти ответы, ему пришло в голову, что кто-то только что вышел из отсека. Пожалуй, двое. И они что-то унесли с собой.

«Пробку»? Неужели так и было? Чейз почти не сомневался, а еще через секунду понял кое-что еще – «Пробка» находилась у него в голове.

Головная боль и струйка крови на виске это подтверждали.

Он сделал еще один вдох, и сознание прояснилось окончательно, к нему вернулись воспоминания о последнем дне.

Он, Пэйдж и Бетани летели в Рам-Лейк. Они сумели ускользнуть от наемников и войти в рудник. Там они встретились с Дайером. Увидели вторую Брешь. Он воспользовался костюмом, позволившим ему обретать невидимость, чтобы выбраться оттуда. Потом супермаркет. Ракета, пущенная с вертолета. Безумная езда в Окленд с одной лишь мыслью – освежевать Стюарта Холта, как подлую свинью. Трэвис вспомнил, как поднялся на борт самолета, нашел Гарнера в хвосте. Потом убил остальных и…

И оказался в своем нынешнем положении.

Он вышел из воспоминаний «Пробки».

Трэвис задумался. Глядя в пространство, он пытался свести концы с концами.

Воспоминания «Пробки» заканчивались в зале совещаний на борту самолета.

Но где они начались?

И когда?

Чейз никак не мог найти стык реального и воображаемого.

И что хуже всего, «Пробка» выжгла воспоминания о том, что происходило в настоящем. Так бывало всегда. Трэвис не мог вспомнить, что происходило на самом деле в тот период времени, который он только что пережил.

– Пришел в себя? – спросил Гарнер.

Трэвис кивнул.

– Они ввели тебе наркотик, – сказал президент.

Трэвис снова кивнул.

– Фенилин дицикломид.

Гарнер заметно удивился.

– Мне рассказал о нем Дайер.

– А ты понял, что они сейчас с тобой делали?

– Не совсем. Возможно, какие-то фрагменты.

– Наркотик имеет две стадии, – сказал Гарнер. – Легкая амнезия, длящаяся пару минут, потом человек на четыре или пять минут лишается кратковременной памяти.

– Дайер сказал, что во время второй стадии они отдают команды, – сказал Трэвис. – И иногда сообщают в первой стадии информацию, которую пытаются использовать во второй…

Чейз замолчал.

Ему вдруг показалось, что он кое-что начинает понимать.

Гарнер заметил выражение его лица и кивнул.

– В реальной жизни вам не удалось выбраться из рудника, – сказал он. – Ты, Пэйдж и Бетани добрались до стальной двери и оказались в ловушке. У вас не было кода. Они бросили газовые гранаты и сумели вас захватить.

Трэвис смотрел в пол, но теперь он резко вскинул голову:

– Значит, Пэйдж и Бетани живы?

Гарнер снова кивнул.

– Да, они связаны, их держат в соседнем помещении. Но с ними всё в порядке.

Эмоции, которые терзали Трэвиса, точно зазубренные клинки, исчезли. Казалось, на него обрушилась ударная волна облегчения. Дыхание стало частым, глаза наполнились слезами. Он не мог взять себя в руки. Да и не пытался. Лишь через несколько мгновений сумел немного успокоиться. Он опустил голову, по его щекам покатились слезы.

Гарнер немного помолчал.

– Люди Холта не знали о существовании рудника до тех пор, пока не добрались до вас у стальной двери, – заговорил президент после долгой паузы. – Это оставалось тайной и для Холта. Но после того как они обнаружили вход в рудник, им стало очевидно, что он очень важен. Затем им удалось обнаружить второй вход, и они взорвали обе двери. Нашли внутри Дайера. И убили его в перестрелке. Когда они установили его личность, то поняли, что он работал со мной и обладал интересующей их информацией. В том числе и той, которую они никак не могли получить от меня.