– Мое имя, – дрогнувшим голосом сказал Трэвис.

Гарнер кивнул.

– Они не сомневались, что Дайер его знал, и хотели испробовать «Пробку» на себе, чтобы вернуться назад и его допросить. Им даже удалось получить от меня код, позволявший попасть в рудник, не взрывая дверей. Эти сведения были для меня менее существенными, чем твое имя – вероятно, я не слишком сильно сопротивлялся.

Трэвис поднял голову и сморгнул слезы. Через пару мгновений лицо Гарнера снова обрело четкость.

– Однако Холт побоялся связываться с «Пробкой», – сказал Трэвис. – И не решился использовать ее даже на своих помощниках.

– Совершенно верно, – ответил Гарнер и с недоумением посмотрел на Чейза, не понимая, как ему удалось догадаться. Потом президент отбросил сомнения и продолжал: – Они сообразили, что могут использовать тебя, чтобы не рисковать самим. Они дали тебе наркотик и во время первой стадии сообщили код, открывающий стальную дверь, а когда началась вторая, приставили к твоему виску «Пробку» и приказали заново пережить этот день. Если бы все получилось, как они хотели, ты бы не знал, что находился под воздействием «Пробки». Ты бы не мог вспомнить, что пользовался ею и что пережитый тобой день не являлся реальным. Ты должен был вернуться в сегодняшнее утро и думать, что все идет своим чередом, а произошедшее с тобой случилось на самом деле.

Самолет. Дорога в Рам-Лейк. Они поднялись по трапу – с этого и начинались воспоминания, полученные из «Пробки». И весь пережитый им день – на самом деле фальшивка.

– Когда вы добрались до стальной двери, ты знал код, – продолжал Гарнер. – Ты не понимал, откуда – первая стадия представлялась тебе как странный сон, но ты воспользовался кодом, чтобы открыть дверь.

– И встретился с Дайером, – сказал Трэвис.

Гарнер кивнул.

– Естественно, он рассказал тебе все, что знал, – ведь вы были союзниками. Потом они собирались извлечь «Пробку» и допросить тебя. Ты бы не стал столь же ревностно, как я, хранить полученные сведения. Ведь ты узнал тайну совсем недавно.

– Господи, неужели я им все выдал? Неужели назвал имя человека, который должен пройти в Брешь?!

– Ты назвал имя, но они решили, что ты над ними издевался. – Гарнер нахмурился. – Через час они поймут, что ты сказал правду. Сожалею, но у тебя нет шансов сопротивляться такому мастеру допросов, как Портер.

В голосе Гарнера уже не осталось надежды, и Трэвис не мог его винить. На мгновение он и сам почувствовал себя побежденным.

Но тут Чейз вспомнил то, что видел, когда разгуливал по самолету в костюме невидимки.

Еще через секунду он улыбнулся – в его памяти всплыло кое-что еще.

Холт и его люди не могли знать, что Трэвис успел тщательно изучить самолет. Они и через миллион лет не сообразят, что «Пробка» помогла ему сюда добраться, и он все здесь осмотрел – от носа до самого хвоста. Они совершили ошибку. Очень серьезную ошибку.

Чейз напряг запястья, связанные пластиком за спиной, и оперся костяшками пальцев о гипсокартон, находившийся в дюйме от них.

Затем он начал его толкать. Сильно. Один, два, три раза. Почувствовал, как стена сопротивляется и скрипит, но после четвертого толчка гипс не выдержал и треснул – образовалась дыра величиной с кулак.

– Что ты делаешь? – спросил Гарнер.

– Скоро поймете.

Чейз нащупал пальцами края дыры и стал ее расширять, пока не добрался до вертикальной алюминиевой планки. Вероятно, именно к ней крепилась тележка, к которой он был привязан.

Затем Трэвис изогнул запястья так, что замочек пластиковых наручников оказался прижатым к планке, острой, как клинок.

И начал двигать пластик вдоль ребра планки.

Гарнер все понял, но Трэвис не увидел надежды в его глазах.

– Ты не сможешь освободить плечи и щиколотки, – сказал он.

– Не смогу, – ответил Чейз, кивнув в сторону письменного стола, который находился так близко, что сначала Трэвис его не заметил. – Но сумею дотянуться до верхнего правого ящика, где лежат кусачки для ногтей.

В глазах Гарнера появилось полнейшее недоумение, а потом он улыбнулся.

– Ты нашел то, что Аллен Рейнс прятал в красном ящике, – сказал он.

– Да, нашел и использовал, – ответил Трэвис. – Расскажите мне про оружие, которое сложено в коридоре. Отпечаток вашей ладони поможет открыть дверцу, сканер сработает?

– Да, но сразу же включится сирена. Они нападут на нас прежде, чем мы успеем зарядить автоматы.

Трэвис тихо рассмеялся:

– Об этом я бы не стал беспокоиться.

Холт находился в зале для совещаний, где он перечитывал запись допроса, когда почувствовал на щеке жар. Секунды три или четыре он его игнорировал, решив, что система контроля климата самолета начала качать теплый воздух.

Но в следующее мгновение президент понял, что воздух слишком горячий.

Он повернулся в ту сторону, откуда шло тепло – к задней стенке, – и ноги невольно оттолкнули его от стола.

Над стойкой, где стояли артефакты Бреши, стена начала выгибаться и плавиться.

Под этим местом лежали три одинаковых объекта. Холт читал, как они действуют, но сейчас не мог вспомнить. Объекты были размером с сигару; казалось, их выточили из гладкого голубого камня.

Во всяком случае, раньше они были голубыми. Сейчас же стали почти белыми, точно нити накаливания включенной электрической лампочки.

В этот момент вспыхнуло пламя, и расплавленный пластик начал стекать вниз. А еще через мгновение к потолку устремился черный дым.

Холт вскочил со стула, повернулся и закричал, призывая своих людей, которые находились в соседнем помещении. Он успел произнести слово «пожар». Когда сработала сигнализация, вой сирены донесся откуда-то с другой стороны. Он увидел, что остальные уже бросились к огнетушителям, висевшим на одной из стен, – их ярко-красный цвет сразу бросался в глаза.

Холт отступил в сторону, когда первый человек с огнетушителем бросился в зал для совещаний. Они вбегали один за другим и направляли струи двуокиси углерода на пламя. Тела мешали Холту видеть огонь, но, судя по репликам, у них возникли трудности. Они продолжали поливать стену пеной и ругаться.

Последним появился Портер с двумя огнетушителями в руках. Он сунул один из них Холту и присоединился к остальным. Президент последовал его примеру. Одновременно он услышал, как сработала еще одна сирена. Где-то ближе к хвосту, как ему показалось. Один лишь Бог знал, что это означало; пламя на борту самолета могло привести к срабатыванию множества аварийных индикаторов.

Холт протиснулся вперед, и ему удалось понять, почему огонь так долго не сдавался. Двуокись углерода улетучивалась в воздушном потоке, который шел от трех артефактов. Насколько же нагрелись эти проклятые штуки?