— Жуть какая! — не выдержав, воскликнула я.

— Да, жуть, — равнодушно согласился со мной Абальд, и на какое-то мгновение кровожадная ухмылка словно осветила его лицо, когда он добавил: — Впрочем, не переживай, мой отец сполна ответил за свои поступки. Ты бы слышала, как он визжал, умоляя не убивать его. Словно поросенок на бойне. И тогда-то я припомнил ему все. Все эти годы, проведенные в страхе и постоянной боли. Да, умирал он очень долго и очень мучительно.

Я вспомнила рассказ Абальда про жестокую расправу над его семьей, которую учинила Валия в ночь перед свадьбой. Получается, это была ложь? И на самом деле он убил своих родных?

— Однако я отвлекся, — опять спокойно продолжил Абальд. — Вернусь к Вейру. Как я сказал, он стал моим наставником. Однажды я сбежал из дома. Уже не помню, что именно я натворил, раз так испугался наказания. Вроде бы разбил любимую чашку отца. Мне было шестнадцать. Я считал себя совсем взрослым. Решил устроиться юнгой на какой-нибудь торговый корабль и навсегда покинуть этот проклятый город.

Я невольно подумала о Дирке. Ему, конечно, меньше лет, чем было тогда Абальду, но, помнится, он тоже ьидел в побеге единственное решение наших проблем. И тоже мечтал навсегда покинуть этот город, который на один месяц в году превращается в ледяной кошмар.

— У меня было с собой немного денег, — продолжил Абальд. — Стащил из шкатулки в комнате отца. В первой же портовой таверне я вздумал шикануть. Купил себе какого-то крепкого пойла и еды. Я тогда всерьез полагал, что вот-вот у меня начнется новая, счастливая жизнь, поэтому устроил что-то вроде кутежа. Считал себя очень крутым и взрослым. Естественно, попал на глаза всяким нехорошим личностям. Милый домашний мальчик, впервые в жизни вырвавшийся на свободу из-под опеки тирана-отца… Да у меня на лбу была написана вся моя нехитрая судьба! Как и следовало ожидать, ничем хорошим это не закончилось. Мне предложили сыграть на деньги, обобрали до последнего медяка. Надо было бы промолчать да поблагодарить за полученный урок, но я начал выступать, обвинил всех в шулерстве. И получил удар ножом под ребра. Потом меня выволокли из таверны и кинули в сточную канаву умирать. Там меня и нашел Вейр. Понятия не имею, чем именно я ему приглянулся. Возможно, почувствовал во мне магический дар и заинтересовался, что я тут делаю. А скорее всего, просто был свидетелем той драки и пожалел глупого юнца. Он забрал меня к себе домой, вылечил. А потом спросил, хочу ли я вернуться домой. Полагаю, он знал, каким будет мой ответ, поскольку успел налюбоваться на мои руки, ноги и спину. Нет, Вейр никогда не спрашивал меня об отце и наших взаимоотношениях в семье. Да это было и не нужно. Ответ и без того был написан шрамами на моей коже. Полагаю, ты догадаешься, каким был мой ответ. И тогда Вейр сказал, что я обязан вернуться. Но он сделает так, что мой отец больше никогда и пальца не поднимет на меня. Если, конечно, я захочу учиться у него. Вейр сразу предупредил, что это будет нелегко. Служение богу-пасынку всегда презиралось обществом. Хотя именно он дает силу слабым и надежду на отмщение в самой безвыходной ситуации, когда враги намного сильнее тебя. Я был согласен на любые условия! Да что там, предложи он тогда продать душу демону — я бы согласился, не задумываясь! — Абальд сделал паузу, переводя дыхание после своего прочувствованного долгого монолога. Затем улыбнулся и добавил: — Но нет, такой жертвы Вейр от меня не потребовал. Забавно, тех, кто поклоняется богу-пасынку, обычно рисуют какими-то чудовищами, кровожадными нелюдями, получающими удовольствие от мучений других. Но Вейр самый светлый человек из всех, кого я когда-либо знал. Он никогда не навязывал своей веры мне. И я знал, что в любой момент мог бы уйти от него без всяких последствий для себя.

Я недоверчиво хмыкнула. Ох, что-то верится с трудом! Я не люблю сослагательное наклонение. Никогда нельзя с уверенностью утверждать, что было бы, если бы ты поступил иначе. Нет, Абальд может сколько угодно утверждать про благородство и милосердие Вейра. Но почему-то мне кажется, что тот был волком в овечьей шкуре. И если бы Абальд отказался учиться у него, то Вейр, не задумываясь, прикончил бы его. А то вдруг вылеченный и отпущенный восвояси юнец начнет болтать про то, что его спаситель увлекается магией смерти и поклоняется богу-пасынку.

— Не веришь, — скорее утвердительно, чем вопросительно протянул Абальд. Криво усмехнулся. — Впрочем, дело твое. Так или иначе, но я стал учеником Вейра. И первый урок, который он мне преподал, заключался в том, что все в жизни взаимосвязано. Без зла нет добра, без смерти нет воскрешения. Если хочешь лечить людей, то прежде всего должен разобраться, как функционирует организм. А в этом деле без опытов на мертвых телах не обойтись.

— И на живых… — чуть слышно добавила Хельга.

Хвала богам, она перестала полосовать лицо Гарольда и сейчас просто сидела, внимательно слушая откровения подельника.

— И на живых, — покорно согласился с ней Абальд, и у меня от его равнодушного тона в очередной раз по коже пробежали ледяные мурашки.

О небо, как можно так спокойно рассуждать о подобном? И после этого он смеет утверждать, будто его учитель был светлым человеком?! Мерзость какая!

— Но это было намного позже, — торопливо добавил Абальд, будто это уточнение меняло суть дела. — И я обычно использовал лишь совсем никчемных личностей. Пропойных пьяниц, окончательно потерявших связь с реальностью, сумасшедших, живущих в собственном мире грез и иллюзий, жестоких преступников, без чьего существования Хельон лишь выигрывал. Зато сколько людей благодаря этому я спас!

Я покрепче сцепила перед собой пальцы, пытаясь сдержать их дрожь. Абальд может сколько угодно оправдываться, но сути дела это не меняет. Он — убийца! И убивать его научил именно Вейр!

— Так или иначе, но достаточно скоро я действительно вернулся домой, — продолжил Абальд, сделав вид, будто не заметил скепсиса на моем лице. — Я отсутствовал примерно месяц. Кстати, отец все это время скрывал мой побег. Видимо, опасался, что соседи и друзья зададутся вопросом: с чего вдруг мальчик, столь горячо любимый папашей, вдруг решил сделать ноги. Естественно, первым же делом отец вздумал жестоко наказать меня. По-моему, больше всего он обрадовался не моему возвращению, а именно тому, что вновь сможет безнаказанно мучить и избивать меня. Да у него даже руки тряслись от жадного нетерпения, когда он запирал дверь в своем кабинете, чтобы никто не сумел помешать ему. Правда, вот незадача: ничего не вышло. Я с легкостью блокировал его чары, а затем воспользовался парализующим заклинанием. И отвел душу. Ох, как я отвел душу на своем горе-папаше! А знаешь, что меня тогда возмутило сильнее всего?

Интересно, откуда у этой парочки такая страсть к риторическим вопросам, ответа на которые я просто не могу знать? Поэтому я лишь неопределенно хмыкнула. Впрочем, Абальд уже снова говорил, и вновь его голос дрожал от затаенной обиды и гнева.

— Моя мать прибежала на крики отца, — прошипел он. — Она билась в дверь и умоляла меня прекратить. Понимаешь, Хеда? Она никогда не вставала на мою защиту, предпочитала делать вид, будто ничего не слышит и не видит. А получается — все прекрасно понимала. Почему? Почему она так поступала со мной? Чем он был лучше меня? Он, который избивал ее и изменял ей?