– Помню, они были настоящим хитом на свадьбе!

Я гордо распрямилась. Значит, хоть тартинки пригодятся, но ничто не вернет мне часов, которые я могла бы провести с Беном. Теперь же мой ненаглядный справедливо полагал, что идет в моем списке жалким номером вторым после пыли в гостиной.

Отконвоировав Папулю к Бену, я лишний раз убедилась, что трещина в наших супружеских отношениях превратилась в бездонную пропасть. Мой муж долго шевелил бровями и щелкал пальцами, прежде чем ему удавалось вспомнить мое имя! Мало мне было хлопот, так нет же – еще и собачонка, носящая обманчивое имя Пуся, невзлюбила меня с первого взгляда. Головной боли добавлял обед: я не имела ни малейшего представления, чем кормить домочадцев. Разве что загубленные кушанья, над которыми я столько трудилась. Ко всему прочему Папуля, невзирая на все свое дружелюбие, очень скоро дал мне понять, что его желание видеть сына вовсе не означает, что он собирается с ним разговаривать. Честь превыше всего. Мои надежды на примирение супругов лопнули, как воздушный шарик, когда они встретились у ложа Бена.

– Ты потолстел, Исаак.

– Ты похудела, Мэгги.

– Не хочу превращать дом нашего сына в поле битвы.

– И правильно, не надо разбивать ему жизнь. Мамуля одернула серую кофту, Папуля погладил лысину, вот и все.

С этой минуты наш дом превратился в цирк. Всякий раз, когда Магдалина встречалась с Исааком, она осеняла себя крестным знамением, а Папуля затягивал что-то на иврите. Я ломала голову, спрашивая себя, когда же это безобразие кончится. Чтобы жизнь не казалась мне медом, милая Пуся лаяла круглые сутки, вознамерившись изгнать меня со своей территории. Тобиас впал в спячку. Иногда его пушистый хвост мелькал у двери или на шкафу, но мне было отказано в возможности уткнуться лицом в его теплую шерсть.

Сколько Папуля здесь пробудет? Я заподозрила самое худшее, когда он потребовал комнату с видом на море, осведомился, где тут ближайшая синагога, и поинтересовался, нет ли в местном шахматном клубе вакансий.

Не прошло и часа после прибытия Папули, а я уже заметила грозные признаки. Папуля не просто обосновался здесь как дома. Он превратил этот дом в свой. Повсюду красовались семисвечники с шестиконечной звездой Давида, а портреты раввинов стремительно завоевывали пространство, соперничая со статуэтками и картинками Мамули, а также с чашами святой воды, маячившими у каждой двери от холодильника до гостиной. Что сказали бы Доркас и Джонас, вернись они сейчас?

Никогда я так не тосковала по дружескому слову, как в тот нескончаемый вечер. Сколько я протяну, если Папуля не желает разговаривать с Беном, Мамуля не разговаривает с Папулей, Бен – со мной, а я… трещу за всех. С ностальгической нежностью вспоминала я тетушку Астрид, тетушку Лулу, дорогого дядюшку Мориса… и лишь на Ванессе мое умиление давало сбой. Больше всего мне хотелось навеки замуровать кухонную дверь, чтобы не видеть царившего там хаоса, и провалиться в омут глубокого сна. Но для осуществления этой утопии придется забраться в постель к Бену, который наотрез отверг мой чай и жадно проглотил горячее молоко, доставленное Мамулей.

Ночевать в кресле глупо. Гордо удалиться в другую спальню – значит навести Мамулю на подозрения. Выключив ночник, я скользнула под одеяло и вытянулась доской. Мое раскаяние дало микроскопическую трещину.

Тьму ночи прорезал голос Бена:

– Ничего не забыла, дорогая?

Усталость помешала мне расцвести в счастливой улыбке.

– А что? – Я на миллиметр придвинулась к нему.

– Метелку для пыли. Да, кстати…

– Что?

– Обещаю не будить тебя, даже если буду умирать. Ты должна выспаться, чтобы завтра хорошо выглядеть.

Бен отвернулся и закрыл глаза. Какая жестокость! Чудовище! Как же я теперь засну?! Вдруг он умрет ночью, а я буду сладко спать? Доктор Мелроуз заверил меня, что для полного выздоровления Бену требуется лишь несколько дней постельного режима. Но я знала Бена: если он что вобьет себе в голову…

Завтра наступит новый день, горько думала я. Под стать сегодняшнему. Еще один день войны. Увидев кухню, Рокси наверняка закатит скандал. Пуся с пронзительным лаем будет носиться по дому, гремя когтями по мраморным плитам и впадая в истерику всякий раз, когда кто-нибудь уронит на пол газету. И как это я не приметила милую крошку в лондонской квартирке Хаскеллов?..

* * *

Как поведал Папуля на следующее утро, Пуся – приобретение свежее. То есть относительно свежее. Подержанная собака, купленная с рук у какого-то типа, ехавшего с Папулей из Лондона. У самой кассы тип перерыл все карманы и обнаружил, что ему не хватает денег на билет для Пуси.

– Подарок жене? – Я попыталась улыбнуться Пусе, но та зарычала в ответ.

– Мэгги собак ненавидит.

Пуся, должно быть, его не слышала. Стоило Мамуле в восемь утра появиться на кухне, как Папуля ретировался в холл. Мерзкая собачонка принялась вертеться у ног Магдалины, жалобно скуля и бросая косые взгляды на меня.

– Бедная брошенная малютка! – Мамуля щурилась, пытаясь разглядеть, что это, собственно, за существо.

Десять секунд спустя подлая зверушка уже влезла к Магдалине на колени и в сердце.

Надо отдать должное чертовке: Пуся сумела-таки выманить Мамулю из дому. Свекровь отложила в сторону грязную мочалку, бросила один-единственный взгляд на вавилонскую башню грязной посуды и поджала губы. Она не собиралась придираться. Это было ясно и слепому. Вместо этого она надела пальто, нахлобучила пеструю беретку, пристегнула поводок к ошейнику собачонки, расправила тщедушные плечи и сообщила мне, что не желает больше идти на поводу у разыгравшихся нервов.

– Вряд ли ты поймешь, Жизель, но я пряталась от призраков.

– Правда, Магдалина?!

Я тотчас ощутила семейную близость. Ведь и меня душили ночные кошмары с гамбургерами-людоедами и Человеком в Плаще.

Очень хотелось спросить, как выглядят призраки Мамули, но Пуся уже подвывала у двери в сад. Свекровь с собакой исчезли, вместо них на пороге возникла Рокси. На полчаса раньше. Проклятье! Будь у меня время, можно было бы попытаться замаскировать грязь и саму кухню тоже.

Я надела два фартука – один на спину, другой на грудь – и завязала тесемки.

– Если угодно, можете сослаться на головную боль, миссис Мэллой.

Она почмокала алыми губами, напоминавшими гигантский бант, и закатала рукава пальто. Бархатная шляпка со стеклянной брошкой и боа из перьев остались при ней.

– Даже не представляю, что сказал бы санитарный инспектор, загляни он к вам. Хорошо, что Рокси Мэллой умеет держать язык за зубами.

Ее рекорд в этой области составил 1, 024 секунды. Я пустила воду в мойку и сказала, что уплачу по двойной ставке.

– А, бросьте! – Фиолетовые веки затрепетали. – Уж вам досталось вчера, исторические дамы шастали по всему дому, а потом проваливались в подземелье! Вечером за бинго я номеров не слышала, все только об этом и галдели. Но если придет охота, миссис X., и вы сунете в мой карман пару бумажек, пока я не вижу, хватать за руку не стану, тем более обижаться. А тут вам еще свекровь на голову свалилась…