— Подъезжай быстро, тормози резко — ты же опаздываешь. И на борту знают, что ты задерживаешься на четверть часа. Видишь, они в люках и на трапе. На бетонке нет никого. Они уже не ждут тебя.

Джеб снова подкорректировал план Брилева — Абрамова под себя, под то, как он видел план отхода. Он намеренно задержался и приписал это в свой актив.

Спецмашина орнитологов была сделана на заводе в Англии и имела руль справа. Салонная дверца находилась на левом борту. Если бы не этот факт, водителю пришлось бы разворачиваться, чтобы стать правым бортом к левому борту лайнера или же объезжать его с носа. И тот и другой маневры вызвали бы подозрения у охраны.

Джеб рассчитал так, что люки самолета и дверца салона «Форда» смотрели в одну сторону, на север. Чтобы бойцы сумели укрыться за машиной и не попасть в поле зрения охранников, находившихся в данный момент в проемах обоих люков и непосредственно на верхней площадке трапа.

— Приготовились! — Блинков поднял руку. — Выходим по моей команде. Еще пять метров... четыре... три...

Водитель проехал под стабилизатором и остановил машину. Он знал свое дело. Линия «Форда» сейчас повторяла линию лайнера, и между ними фактически не было зазора.

Джеб успел заметить жест Лихачева, адресованный второму пилоту, и тоже отдал команду.

— Пошли, пошли, пошли!

К этому времени Чижик потеснил орнитологов. Он потянул за ручку и толкнул дверь от себя. Как и люк в скрытом отсеке, она уползла вперед и в сторону. Вслед за Чижиком вышел Джеб и помог Пауле. Сейчас она не могла сделать лишнего шага, ею управлял Блинков, ограничивая ее любое движение. Он прижал девушку к машине и бросил взгляд вправо: все члены группы выстроились вдоль борта. «Аутсайдер» подал знак: «Чисто!»

«Пошли!»

Чижов первым обогнул машину. Вначале его приютила тень от самолета, обрывающаяся на границе левого борта «Форда», в следующий миг он оказался за стойкой заднего шасси, а потом точно под люком. И он тут же неслышно открылся.

Классно, заметил Джеб. Слаженные действия диверсантов и экипажа самолета впечатляли.

Прикрывая Паулу своим телом, он оказался под люком в тот момент, когда в нем пропала фигура Чижика. Блинков отпустил Паулу, скрестил руки и присел. Девушка наступила на «замок», удерживаясь руками за голову Джеба. Отпустив руки и выпрямившись, она ощутила плавный, но сильный толчок. Она взлетела над Джебом, и ее запястья тотчас обвили руки Чижова. Он втянул ее в салон и бесцеремонно подтолкнул в дальний конец отсека.

Прижавшись спиной к прохладному пластику, Паула огляделась. Тут скоро будет тесно, как в лифте. И он понесется с огромной скоростью, взовьется выше гор. И у него нет ни одного страховочного троса.

Пауле стало страшно. Она широко распахнутыми глазами смотрела на Джеба. Она даже не заметила, как он оказался рядом. Он приложил палец к губам: «Тсс... Ничего не говори».

Девушка и не могла ничего сказать. Она с ужасом взирала на раскрытую пасть люка, в которой показался последний боец команды. Она боялась не самой пасти, а люка как крышки гроба. Сейчас он захлопнется, живые люди останутся в кромешной мгле, а снизу раздастся глухой стук молотка...

Паула с небывалой скоростью поменяла не просто взгляды на жизнь. Она оказалась в другом, пока что параллельном мире. Теперь она могла опереться лишь на одного человека и доверяла ему. Старый Свет, Новый Свет. Раньше она переключалась между ними, мечтала о том, что окажется в другом Свете, названия которому еще никто не придумал. И вот ее бросило в тесное чистилище. Где во второй раз откроется дверь?..

— Телится, телится Лихачев! — выругался свистящимся шепотом Николай. — Давай, давай, закрывай люк, Водопьянов!

— Мы не задохнемся? — спросила Паула.

— Нет, — прошептал в ответ Джеб. — Скоро заработает кондиционер.

Он с облегчением выдохнул, когда штурман привел в действие гидравлику и люк наконец-то закрылся.

— Ну вот мы и дома, — Кок также не смог удержаться от шумного выдоха. — Знаете, я не стану дожидаться взлета. Я прямо сейчас отрублюсь. Разбудите меня в Москве.

Николай грубо оттер Чижика с его места и вытянулся вдоль правой стены отсека.

Блинков нащупал клавишу над головой, нажал на нее, и в салоне стало светло. Матовый свет потихоньку выгонял страхи из души Паулы. Она успокаивала себя одной-единственной мыслью: она не одна в этом чертовом гробу.

— Как в холодильнике, — обронил Кок. — Открываешь дверцу, а там кто-то сразу зажигает лампочку. И ведь не видно и не слышно, кто там живет.

— Точнее не скажешь, — кивнул Джеб.

Звуконепроницаемая обшивка поглощала и голоса людей, и фон аэропорта. Он обнял Паулу. И вдруг понял, что мечтал об этом все эти долгие дни. Он улыбнулся ей. Его набухшие от бессонницы веки закрылись.

Лихачев в сильном волнении всматривался в навигационно-плановый дисплей, прибавив на нем яркости. Он изучал метеоусловия по пути следования борта. Сейчас самолет летел «где-то над Атлантикой»...

Он часто вспоминал короткую, отнявшую немало нервов посадку диверсионной команды. У экипажа Лихачева схожих ситуаций не было. Подполковник вспомнил, что в июне в аэропорту Амстердама произошел инцидент с министром иностранных дел России. Спецборт, который пилотировал знакомый Лихачева, был задержан на час, а кортеж Лаврова окружен службой безопасности аэропорта, как только выехал на поле. Членам делегации и журналистам было предложено выйти из машин и автобусов и проследовать для особого досмотра в специальное помещение. Министра проводили в зал для официальных делегаций. Голландские спецслужбы потребовали досмотра самолета, им было отказано. Повышенные меры безопасности были вызваны тем, что в амстердамском аэропорту был похищен грузовик с контейнером, в котором находились бриллианты на миллионы долларов. А грузовик не спасла даже усиленная охрана. Он просто исчез с летного поля. Испарился. Были другие версии: наркотики, бриллианты, даже тюльпаны на борту министра[5].

Июньское происшествие с Лавровым чем-то смахивало на отдельные эпизоды в миссии спецпредставителя Федорова. И Лихачев, невесело усмехнувшись, подумал: может, на борту главы МИДа тоже находилась диверсионная группа. Это всем прикрытиям прикрытие.

Слева по курсу остались Бермудские острова. В том неспокойном районе дисплей был закрашен кровавым пятном. Прямо по курсу другие цвета: от оранжевого (облачно, умеренная турбулентность) до зеленого. «Облачно, но безветренно», — мысленно озвучил картинку командир экипажа.

Этот «благоприятный» участок находился в пятидесяти градусах к западу от Гринвича и на тридцатом градусе северной широты. Через эту точку проходили морские пути на Лондон, Гамбург, Осло, Стокгольм, Санкт-Петербург.