— Дебилы! Идиоты! — матерился я, косившись на этого придурка. — Ты же старше, мог бы и присмотреть за ним.

— Не надо только меня винить, ладно? — взбеленился кучерявый. — Я не виноват, что у твоего брата гормоны играют.

Мало я ему врезал. Надо бы еще раз!

* * *

Эмилия

Приняв душ, я переоделась и вышла на кухню. Они втроем о чем-то болтали, пока Луис играл рядом на планшете Андреса. На улице шумел генератор, позволяющий в доме хоть какое — то электричество. Благодаря ему можно было нормально готовить и заряжать телефоны и планшеты. Вероятно, из — за музыки, играющей в игре Луиса, мы не услышали, как к дому подъехала машина. Услышали только стук в дверь. Я тут же бросила взгляд на часы. Нашим еще рано возвращаться. Кто бы это мог быть? Внутри сформировалось странное предчувствие, когда я пошла открывать дверь.

— Дочка! — громко и эмоционально произнес папа, заключая меня в объятия. Мое сердце радостно забилось, но через секунду замерло.

— Папа! — крепко обняла его в ответ, чувствуя, как он не может выпустить меня. Продолжает обнимать, уткнувшись носом в макушку. Бедный мой! Сколько же они с мамой пережили.

— Наконец — то, моя девочка! — взяв мое лицо в ладони, он рассматривал меня как диковинку. — Ты цела! Слава Богу, — снова крепко обнял, и я услышала, как в коридоре собираются остальные. Мария охнула, Эля просто выпучила глаза, а Киллер рычал, оскалившись у моих ног. Луис оттащил его за ошейник, а сам подбежал к моему отцу.

— Вы папа Эми? — спросил, без стеснения рассматривая отца.

— Да! Сеньор Богданов, — пояснил он, пожимая протянутую ручку мальчонки. — Приехал за дочкой.

— В смысле, за дочкой? — вскинула голову я.

Он тряхнул головой, улыбаясь.

— За тобой! Или ты планировала остаться здесь жить?

— Нет, но мы ведь едем не прямо сейчас?

— Конечно сейчас. Вертолет ждет! Нам еще нужно купить билеты до Москвы. — Меня будто в омут с головой окунули. Тягучий такой, черный, липкий. Я потерянно обернулась на Элю. Она все поняла. Смотрела на меня расширенными глазами и молчала.

— Пап… я… — во рту пересохло, и я не могла произнести ни слова. — Я не могу сейчас уехать, — в голове вихрем неслось все то, что сегодня должно было произойти. Живот скрутило.

— Дочка, ты о чем? — немного резко ответил отец, покосившись на присутствующих. — Я же не такси нанял. Вертолет нас ждет на площадке, откладывать нет времени. Мы должны ехать немедленно. Собирай вещи.

Я сглотнула, оборачиваясь на всех. Мария, всплеснув руками, предложила отцу чая, но тот вежливо согласился. Донья провела меня сочувствующим взглядом, а Эля поплелась за мной в комнату. Помню, как она лепетала что — то типа:

— У вас же есть скайп, будете созваниваться, не волнуйся. — Только разве это утешение? Я даже не попрощалась с ним. А если ничего не получилось? Если Пабло не успел вовремя, или просто подставил нас? Хотя нет, он бы так не поступил…

Словно в тумане я собирала вещи, все время пытаясь проглотить ком, раздирающий горло. Неужели это все? Я больше не увижу его. Добраться с запада до дома так быстро невозможно.

Как неживая, я села на кровать и написала ему смс:

«За мной приехал отец. Я уезжаю…» — статус «Не доставлено».

Отправила то же самое Пабло. «Не доставлено».

Я снова медленно встала, пошла в ванну, забрала свои принадлежности, запихнула их в рюкзак. Эля что — то говорила, трясла меня, а потом обняла. Тогда — то меня и прорвало. Слезы потекли по щекам, ставя точку на том, что произошло здесь в Пуэрто-Рико. Все, что мы пережили вместе, официально можно было считать законченным. Я плакала, уткнувшись в грудь подруги, пока та твердила, что будет скучать, что скоро я снова приеду. Только я сомневалась, что теперь родители отпустят меня сюда после урагана. Нет, я понимала, что однажды отец приедет, но отодвигала эту мысль подальше, а теперь столкнувшись с реальностью лицом к лицу, это оказалось неожиданностью. Кто бы мог подумать, что уезжать домой станет таким неприятным и болезненным событием? Как я могу уехать? Как оставить их здесь? Я же обещала забрать с собой Элю и Донью. Я вырвалась из объятий подруги и выбежала на кухню.

— Пап, папочка! Мы должны забрать с собой Элю и Донью. — Не знаю, на что я рассчитывала, но только не на грустную улыбку Доньи. — Пап, их дом разрушен, им негде жить, а они были ко мне так добры.

— Эми… — попытался что — то вставить отец.

— Нет, послушай. Они меня кормили, хотя у самих денег не много. Я тебе не говорила, но они живут в очень бедном районе и, тем не менее, я ни разу не чувствовала себя голодной или чужой. Они отнеслись ко мне как к родной. А Мария и ее семья, — я обвела рукой сеньору Дельгадо и Луиса, — они приняли меня как свою, и спасли от урагана. Если бы не они, я не знаю, вообще, была ли жива. Мы обязаны им помочь, — выпалила я. — Я не могу уехать, пожалуйста! Не после того, что они для меня сделали! — схватила отца за руки, в сердцах выпаливая. — Пожалуйста.

— Эмилия, успокойся, — мягко сказал отец, поднося мои ладони к своей груди. — Ты думаешь, я за спасение своей дочери отплачу одним лишь «спасибо»? — скептически качнул головой. — Ты — самое дорогое, что есть в моей жизни, дочка. Ты и Сережка, но если тот охламон был в безопасности, то ты же тут пережила нечто такое, чего не понять ни мне, ни матери. И ты считаешь, что я не отплачу всем, чем смогу, этим людям? — я медленно обернулась на них, и сквозь слезы заметила несколько бутылей воды, хлеб, продукты, которыми был заставлен весь стол, и несколько пачек долларов. Как я не заметила всего этого, когда зашла?

— Но… пап, этого мало… — цепляясь за любую возможность, проигрывала я, уже понимая, что отец четко намерен забрать меня сегодня.

— Я знаю, что этого катастрофически мало. Я оставил свой номер телефона и и — мэйл сеньоре Дельгадо, а она мне дала номер своего старшего сына. Я обязательно помогу и им и семье Лопез. Я обещаю тебе, дочка! — папа снова взял мое лицо в ладони, объясняя все, как маленькому ребенку. — Но нам нужно ехать. У тебя послезавтра начинается школа. Оставаться здесь ты больше не можешь. Я же не просто так перелетел океан, чтобы прокатиться на самолетах и вертолетах. — Слезы покатились по моим щекам, когда отец спросил. — Ты собрала чемодан?

Я кивнула, и он пошел за ним в спальню. Все меня обнимали, а я их. Помню, как целовала пушистую макушку Кота. Именно так прозвал его Андрес. Эля долго не могла меня выпустить, шепча, что я могу написать Андресу записку, а она передаст. Только разве это поможет? Я отрицательно покачала головой. Записка не заменит мне его рук и губ. Может так и лучше… Если бы у меня была возможность попрощаться с ним, наверное, это было бы еще сложнее. Но, черт, что же так больно? Мой родной, хороший… Я же так и не сказала тебе самого главного…

Дверь в машине захлопнулась, и мы тронулись, спускаясь со склона. Отец что — то рассказывал, но я не слышала. Смотрела в окно, надеясь увидеть знакомую белую машину. Знала, что тщетно, что они вряд ли успеют, но ведь надежда — это последнее, что остается в конце…