Юле стало понятно, что Ковалева перестала владеть собой. Она от растерянности выдала Ребятовой самую темную тайну своей жизни, а теперь пытается исправить положение. Надо уходить. Юля оперлась рукой о ковер, приподнялась, но все же решила поставить последнюю точку:

– Почему Всеволод пришел сейчас? Потому что Никита нас бросил и у твоего монстра появилась возможность втереться к Светлане в доверие! При отце такого шанса он не имел!

– Я его убью! – заорала Жека, теряя человеческий облик. – Я его ненавижу с момента зачатия! Почему он не сдох? Зачем живет? Ни минуты покоя за всю жизнь! Ни секунды! Постоянное ожидание беды! Нет, нет, я вру, убирайся!

Юля не успела моргнуть, как Женя очутилась около нее и изо всей силы ударила Ребятову ногой по коленке. Юля никогда не решала проблемы в кулачном бою, она родилась, выросла и существовала в среде, где люди не применяют насилие. В тот момент Юлечка испугалась. Ковалева выглядела сумасшедшей. Ребятова впервые увидела, как у человека от ярости белеют глаза, а изо рта, как у бешеной собаки, начинает капать пена. В квартире больше никого нет, никто не может удержать обезумевшую скрипачку. Ребятова толкнула бывшую коллегу. Жека пошатнулась и шлепнулась на ковер. Юлия со скоростью испуганной белки убежала.

На секунду Ребятова прервала рассказ и спросила:

– Представляешь меру подлости Севы?

– Пытаюсь понять, как тяжело было Жене, – ответила я, – но, наверное, никогда не смогу оценить ее моральное состояние. Она не хотела ребенка, сделала все, чтобы тот не появился на свет, а он родился. Наверное, она, глядя на Севу, постоянно вспоминала, как травила нерожденного малыша, и всю жизнь мучилась совестью. Да еще, как на грех, Женечка встретила злого педиатра, та лишь усилила комплексы Ковалевой. Севе врач не помогла, а юную мать обозвала убийцей, накаркала ей много бед. Я и представить не могла, как в реальности обстояли дела в семье Ковалевой, хотя считала себя ее близкой подругой. Мне казалось, что Женя обожает Севу. А она наказывала себя за ошибки ранней молодости, всю дальнейшую жизнь пыталась продемонстрировать всем, и сыну в первую очередь, что является отличной матерью. Она боялась ругать сына, наказывать его, а Всеволода было необходимо держать в ежовых рукавицах, воспитывать строго. Из-за своего гипертрофированного чувства вины и стыда за те «капельки» Жека вырастила негодяя. Я не врач, но думаю, что зелье знахарки все-таки ни при чем. Да, оно притормозило развитие малыша, но все остальное случилось из-за неудачной комбинации хромосом. Жене не повезло, ей достался мальчик с кривой генетикой. Куда ты пошла после разговора с ней? Взбаламутила Евгению и отправилась открывать Светлане Иосифовне глаза на внука?

– Нет, – сердито буркнула Юля, – ты считаешь меня сволочью? Зря. С Ковалевой я не дружила, ее душевное состояние не особо-то меня и волновало. Да, я не стесняюсь в этом признаться. С какой стати мне беречь Женю, если ее выкормыш вор и он грабит нас с Нелидовой? Светлане я ничего не сообщила, понадеялась, что Ковалева сможет прекратить визиты «мальчика» к бабушке. В тот день я после разговора побежала в аптеку за таблетками. Мой нос, к сожалению, плохо реагирует на запах сандала. Я выскочила из гостиной Жени в прихожую, и у меня сразу начался аллергический насморк.

– Там так сильно пахло сандалом? – спросила я.

– Ага, – по-детски ответила Ребятова. – Пока я домчалась до аптеки, превратилась в хрюшку. Глаза красные, из носа течет, кашель душит.

Я потерла виски. Странно, что реакция на запах произошла у Юлии лишь на выходе из квартиры. Если Жека жгла ароматические палочки или использовала пахучее масло в лампе, Ребятова должна была начать чихать, едва переступив порог.

– Просто удивительно, до чего некоторым людям нравятся резкие запахи! Эгоистично устраивать в помещении филиал завода по производству духов, – злилась Ребятова. – Неужели нельзя подумать об окружающих? Я чуть не умерла от сандаловой вони! Пришлось наутро, перед тем как снова идти к Евгении, заранее пилюли глотать, а они вредны для печени. Но я испугалась, что снова у нее понесет…

Я подпрыгнула и больно ударилась рукой о руль.

– Стоп! Ты ходила к Ковалевой дважды? Решила повторить беседу? Одного раза тебе показалось мало? Захотелось снова сделать ей больно?

Юлия хлопнула себя ладонью по коленке.

– Да нет же! Наш разговор состоялся во вторник, я удрала, забыв у Ковалевой на вешалке свою сумку. То, что ее нет, я обнаружила в аптеке, когда попросила лекарство. Расплатиться оказалось нечем. Спасибо, провизор поняла мое состояние и дала таблетки бесплатно, я пообещала назавтра принести долг. Надо было вернуться к Ковалевой за сумочкой, но сил не хватило. Я пошла к ней на следующий день. Заехала в аптеку, отдала деньги фармацевту, затем позвонила Ковалевой на домашний телефон, услышала ее голос, отсоединилась и побежала. Дом Жеки находится через одно здание от аптеки, разговаривать с ней лишний раз – себе дороже. Я решила так: поднимусь, звякну в дверь, она откроет, я скажу: «У тебя осталась моя сумка, висит на вешалке».

Возьму планшетку и смоюсь.

Но я к ней не попала.

– В среду? – переспросила я и вцепилась в руль «букашки». Женя покончила с собой именно в тот день. Отлично помню, что видела на вешалке планшетку. Зашла в прихожую к Ковалевой и подумала: «Откуда у Жеки эта сумка?»

– У них лифт не работал, – говорила тем временем Ребятова. – Вошла я в подъезд, а в кабине мастер ковыряется, пришлось подниматься по лестнице.

Ребятова неспортивный человек, она шла медленно, часто останавливалась. Миновав шестой этаж, Юлия притормозила. Ей осталось полпролета до квартиры Ковалевой. Пианистке не хотелось предстать перед Жекой красной и запыхавшейся. Она прислонилась спиной к подоконнику, вынула из кармана плаща сигареты и решила покурить. На лестнице послышался шорох, мимо Юли пробежала женщина в синем льняном костюме. Дама поднялась на седьмой этаж и позвонила в квартиру Ковалевой. Юлии, по-прежнему стоявшей у подоконника, было хорошо видно, как дверь распахнулась. Она открывается наружу и лишила Ребятову обзора. Юля не видела незнакомку и Женю. А Ковалева не знала, что несколькими ступенями ниже стоит пианистка. Зато Юлечка великолепно слышала диалог, который вели женщины.

– Алина Викентьевна? – воскликнула Женя. – Вы? Вот уж неожиданность! Что-то стряслось? В школе беда? Говорите скорей! Почему вы приехали, не позвонив?

– Нам надо побеседовать, – звонким голосом заявила гостья. – Немедленно! Я больше так не могу!

– Да что произошло? – испугалась Евгения. – Не молчите!

– Войти разрешите? – сухо спросила гостья.

– Конечно, прошу вас! – опомнилась Ковалева.

Дверь закрылась. Юлия досадливо поморщилась: ну вот, ее опередили! Она осталась сидеть на подоконнике, глядя в окно, потом неожиданно ожил лифт, вероятно, мастер закончил ремонт, и кабина беспрепятственно взлетела на седьмой этаж. Из подъемника вышел мужчина, открыл дверь квартиры Ковалевой ключом и исчез внутри.