– А почему ты к нам никогда не приходил?

Высокий старик опустил плечи, принялся медленно расчерчивать корявым пальцем близкий простор белой скатерти.

– Не сейчас… И не здесь. Встретимся завтра. Сейчас я не готов говорить обо всём.

Машину с водителем дед оставил ждать у дороги.

– Это рядом.

Пространство открытой земли, среди дюн, совсем рядом с морским берегом.

Из города они добрались сюда за пятнадцать минут.

Сёстры шли по твёрдому песку прибрежной пустоши молча, ожидая чего-то необычного.

Ровная, залитая летним солнцем, земля…

Дюны, некоторые высокие, другие – широкие в основании и поросшие по склонам низким колючим шиповником.

– Вот…

Стройный ещё своей жизненной несогнутостью седой человек протянул руку.

Перед сёстрами открылась просторная, покрытая до самого берегового обрыва только низкой сухой травой, земля.

И ещё – ровная, из двух рядов, убегающая по направлению к морю, аллея молодых деревьев с яркими красно-зелёными листьями. Ближние деревья были заметно старше, те же, что завершали точное геометрическое стремление аллеи к обрыву, казались недавними саженцами.

А вокруг, насколько хватало взгляда, – сухая степь и впереди, через невысокий обрыв – спокойное штилевое море.

– Это – вам. Это – всё ваше.

Анна шагнула вперёд, пристально и точно осмотрелась по сторонам.

– Ты хочешь сказать, что даришь нам эти…, эти заросли? И всё? За целую жизнь?

Тряхнув пышными волосами, Анна поправила уголком салфетки помаду на губах.

– Я подожду вас в машине.

Вздохнула в ответ Мария, умоляюще посмотрела на деда.

– Прости её, мы с ней читали в детстве разные книжки…

Только усмешка, только скрип по-волчьи прочных зубов.

– Ничего, я привык.

Дед протянул Марии руку, помог ей сделать несколько шагов, спуститься с незначительной неровности дюны, вниз, к началу аллеи.

– Каждую осень, в октябре, именно в ваш день рождения, восходящее солнце светит вдоль этой аллеи. Я сделал это нарочно и проверял неоднократно. Здесь ровно двадцать пар деревьев, ширина аллеи – пять метров и так же, через каждые пять метров, расположена следующая пара… Первые саженцы я посадил в тот день, когда вы с Анной родились. Каждый год, обязательно в ваш день, я добавлял новую пару. Это австрийский клён. Красные листья у моря – такое должно быть красивым…

– Дед, дед…! Почему ты не пришёл к нам раньше?! Ведь ты же всегда был так близко от нас?

Мария смеялась и, не стесняясь, размазывала по смуглым щекам крупные прозрачные слёзы.

– Ну, почему?! Мы бы так счастливо могли жить вместе, помогать друг другу, рассказывать интересные истории…

– Ты достойна знать правду.

Повернувшись жёстким лицом к потокам вечернего бриза, дед сложил крепкие руки на груди.

– Ваш отец, а мой сын, однажды, в молодости, совершил одну большую ошибку. Я же, из-за своего правильного упрямства, отказался тогда помочь ему. Мы оскорбили друг друга глупыми и мерзкими словами, и он навсегда запретил мне касаться его жизни. Получилось, что и вас с Анной… Но я же любил вас! И его.

С улыбкой щурясь внезапно заблестевшими глазами, дед замолчал и задумался.

Только раз и навсегда сделанные кадры жёсткой кинематографической ленты позволяют в любое время, до самого конца, с удивлением смотреть и честно оценивать свою жизнь. Никакая ловкость компьютерных презентаций слабой души не сможет заменить пристальный и заинтересованный взгляд внутрь своих принципов и поступков.

…Сквозь стену холодного проливного дождя, по грязи внезапных луж, кровяня босые ноги в зарослях мелкого, злого шиповника, человек идёт по направлению знакомого берега, изредка поправляя вскинутые на плечо ещё у дороги два саженца и лопату.

Четыре пары по-осеннему краснолистных юных деревьев, две неглубокие ямы рядом, человек ползает по мокрой траве, ответственно вычисляя грязной верёвкой очередные точные пять метров…

…Нисколько не нарушая тихую прелесть невероятно тёплого октябрьского рассвета, к подножию ближайшей дюны подкрадывается роскошный, блестящий никелем и стеклом огромный легковой автомобиль.

Всего лишь секунду промедлив, из-за медленно отплывающей в сторону бронированной двери на измождённую долгой засухой жёлтую траву опускается и твёрдо становится нога в лакированном ботинке.

Из машины с улыбкой выходит человек в смокинге.

Другой человек, большой, весь в чёрном, торопливо выскакивает из другой двери автомобиля и, достав из багажника совсем новую лопату и завёрнутые в прозрачную плёнку два саженца, вежливо подаёт их человеку в смокинге.

С удовольствием предстоящего правильного поступка человек вскидывает лопату на плечо, идёт вдоль небольшой аллеи, состоящей всего лишь из десяти пар почти одинаковых, разнящихся только ростом, деревьев…

…Моросит мелкий дождь, ничуть не мешая дюжине вооружённых полицейских курить около зарешеченного арестантского фургона, ожидая другой команды.

Человек в полосатой тюремной одежде выпрямляется, оглядываясь по сторонам, глубоко вздыхает. Прекрасно зная, что поступает верно, благодарит крепким, почти дружеским, рукопожатием стоящего рядом полицейского офицера. Тот в смущении ухмыляется, подталкивает форменным башмаком большой продолговатый свёрток. Там – лопата и два тоненьких деревца. Офицер смотрит на часы.

Подняв свёрток на плечо, человек в грубой полосатой робе счастливо улыбается, странно медленно шагая по аллее из пятнадцати пар стройных деревьев. Серебряно звенят цепи ножных кандалов…

…Оставляя влажные следы на невесомом инее первого осеннего заморозка, седой человек уверенно идёт по большой красивой аллее, раскинувшейся посреди вересковой пустоши, совсем близко от берегового обрыва.

По-утреннему приятно и не опасно шумит невдалеке морской прибой.

Девятнадцать пар деревьев, крики чаек, пронзительное и вскоре обязательно жаркое солнце октября – старый седой человек несёт на плече блестящую лопату и два саженца, корни которых предусмотрительно завёрнуты в мокрую мешковину.

– Де-ед…, дед?

Мария осторожно тронула его за плечо.

– Тебе не плохо?

– Нет, малышка, я счастлив.

С широкой, чудесным образом сохранившейся мальчишеской улыбкой, дед засмеялся, приобнял за тонкие плечи Марию.

– Я – счастлив!

Из большой походной сумки, которую он захватил с собой из машины, дед, опустившись на колено, достал плотную папку с документами.

– Анна зря обиделась. Я приготовил здесь для вас не только деревья. Вот, смотри…