– Понятно… Совершенно незнакомо, но… понятно!.. – Медленно протянула Арина Световна после минутного раздумья, а затем гораздо энергичнее повторила. – Понятно! Прямо сейчас и начнем!

Хозяйка вскочила со своего креслица и знаком позвала меня за собой. Макаронин поднялся было с колоды вслед за мной, однако Володьша, ухватил его за полу куртки и заставил вернуться на место.

Арина Световна открыла дверь сарайчика, и я зашел внутрь вслед за хозяйкой. А внутри сарайчик выглядел очень интересно!

Посреди небольшого помещения, на каменном полу стоял широкий прочный стол, размерами и высотой скорее напоминавший… верстак из не крашенных, но тщательно оструганных досок. По двум глухим стенам от пола до потолка тянулись стеллажи, сплошь заставленные разнокалиберными глиняными горшочками с горлышками, затянутыми чистыми тряпочками. Возле третьей стены, рядом с единственным небольшим окошком притулилась небольшая печка с плитой, собранная из небеленого кирпича, но выглядевшая при этом до неприличия чистой, словно была она игрушкой, а не местом для разведения огня! И что самое странное – у этой печки не было… трубы! Рядом с печкой был выложен небольшой штабелек коротеньких березовых дровишек. По обе стороны от двери стояли большие деревянные лари или сундуки, прикрытые тяжеленными крышками, но без замков.

Тетушка Арина прошла к верстаку, задумчиво провела тонкой, бледной рукой по чистому дереву и задумчиво произнесла:

– Начнем с посуды… Синяя глина…

Она повернулась и мимо меня прошла к одному из сундуков. Легко откинув тяжелую крышку, она сняла лежавший сверху кусок ткани, и моему взору предстал целый набор самой различной посуды из самой различной глины. Арина Световна, секунду подумав, выудила из этого изобилия небольшой темно-синий горшок, похоже, ручной лепки и безо всяких украшений, а затем, секунду подумав, прибавила к нему еще три разного размера чашки. Передав посуду мне, она положила ткань на место, закрыла крышку сундука и прошла к верстаку. Я последовал за ней и по ее знаку расставил горшок и мисочки на верстаке.

– Теперь, что нам нужно из живности?.. – Проговорила травница, назидательно подняв указательный палец. – Два спящих желтка и голову черного петуха с открытыми глазами… Так-так…

Она вдруг прошла к дверям сарайчика и, выглянув наружу, позвала:

– Эй, ты… долговязый… ну-ка, поди сюда!

Через мгновение около двери материализовался наш старший лейтенант.

– Деньги у тебя есть, – проговорила Арина Световна, глядя прямо в глаза Юрику, – сходи к моим соседям, тем, что слева, и купи для меня два яйца из-под их рыжей курицы и черного петуха, того, что с куцым хвостом. За яйца отдашь два гроша, а петуха мы через час вернем.

Она помолчала, глядя в глаза Макаронину, а затем кивнула:

– Все понял… Иди!

Макаронин молча развернулся и направился по тропочке в обход дома травницы.

Тетушка Арина вернулась к верстаку и, снова погладив доски ладонью, проговорила:

– Теперь трава…

Я чуть было не сказал: «А как же „горючая кровь земли?!“, но вовремя сдержался.

– И горючая кровь земли… – Словно повторила мою мысль травница и двинулась к одному из стеллажей. Пройдя вдоль полок, она взглядом обежала стоявшие там горшочки и кувшинчики, а затем, встав на цыпочки, достала с предпоследней полки маленький, странно плоский кувшинчик, горлышко которого было заткнуто деревянной пробкой.

– Вот это нам подойдет… – удовлетворенно проговорила тетушка, ставя кувшинчик на верстак рядом с синим горшочком.

– Теперь – сушеный цветок арардуса… – И она направилась к другому стеллажу.

На этот раз тетушка Арина без колебаний взяла с полки небольшой льняной мешочек и, развязав его на верстаке, начала перебирать странные, совершенно свежие, но словно… застывшие… остекленевшие цветы ярко-синего цвета, немного похожие на некие гигантские васильки. Выбрав самый, пожалуй, прекрасный из этих цветов, она аккуратно сложила остальные в мешочек и вернула их на полку.

Оглядев выложенные на верстак предметы, Арина Световна удовлетворенно кивнула и посмотрела на меня:

– Ну что ж, теперь отправимся за «глазами беременной гадюки» и корнем-воплем…

И она пошла к выходу из сарайчика. Я, естественно, двинулся следом.

Мы прошли мимо продолжавшего сидеть на коряге Володьши и вышли в огород. Тетушка Арина быстро прошла грядки с овощами и мимо знакомого мне, густо посаженного эстрагона двинулась в дальний угол огорода, где темно зеленела странная, крошечная, с глинистыми проплешинами, полянка. Хозяйка огорода остановилась на самой границе этой полянки, жестом приказала остановиться мне за ее спиной и негромко проговорил:

– Ну вот, это и есть Uratus Godus или Беременная Гадюка… А вот и три ее глаза…

И она указала на три крошечных, невзрачных цветочка, прячущихся от солнца под плотным, темно-зеленым, зубчатым листом. Наклонившись над выбранным растением, Арина Световна едва слышно пробормотала несколько невнятных слов и вдруг ее протянутую к цветам руку окутало слабое, но хорошо видимое сияние, переливавшееся перламутром. Держалось это сияние не более нескольких секунд, однако травница успела не только аккуратно сорвать стебелек травы с тремя цветками, но и уложить ее в приготовленный холщовый лоскут, и завернув лоскут, спрятать его в маленький мешочек.

Тетушка Арина выпрямилась, держа мешочек с растением немного на отлете и взглянула на меня. А я, не отрываясь, наблюдал за тем, как на изломе травяного стебля одна за другой набухали быстрые мутные капли сока, как они срывались со стебля и падали на землю, как эти капли, не впитываясь, вскипали и во все стороны от пузырящейся жидкости ширилась проплешина мертвой глинистой земли. Спустя минуту и само растение с обломанным стеблем словно бы растворилось в собственном соке, истаяло… исчезло. Только желтовато-серое пятно голой глины осталось на память о только что зеленевшем кустике травы.

– Теперь на этом месте три года ничего не сможет расти… – негромко пояснила Арина Световна.

– А потом?.. – Невольно спросил я.

– А потом… – повторила за мной травница, – …потом вырастет два молодых кустика Uratus Godus…

Едва заметно улыбнувшись, она повернулась прочь от плантации странной травы и неторопливо зашагала в противоположный угол своего огорода, все так же держа руку с мешочком на отлете.

Я пошел за ней следом, но несколько раз оглянулся на плантацию Беременной Гадюки. Мне в голову пришла мысль, что этой травкой, судя по количеству голых проплешин на земле, травница пользуется довольно часто!

А тетушка Арина, неторопливо проходя мимо крошечных, бессистемно разбросанных грядочек, негромко рассказывала.

– Вот здесь у меня прижились Cortus Bamberus, посмотри какие у нее замечательные цветы. Причем ближе к вечеру, если ты сможешь их увидеть, они будут совершенно бесподобного темно-лилового цвета.