в надежде, что эта всевездесущая бесконечность каким-то глубинным невидимым нам оком видит и нас, поскольку в данный момент мы являемся её частью. А когда уйдём, то растворимся в ней без остатка, оставив неясный след нашего бесцельного присутствия в виде тонкого почти невидимого рисунка запечатлённого мгновения».

Вертолёт улетал, уменьшаясь в размерах, превращался в точку, растворялся в белёсом полярном дне. Айсберг опустел. Как будто и не было ничего на нём. Лишь большой развевающийся красный стяг с серпом и молотом в верхнем углу развевался над его поверхностью. И так он пойдёт в своём неминуемом и неостановимом дрейфе под этим стягом, повинуясь воле ветров, волн и течений, пока не истает и не растворится в водах Южного океана.

Земля Эндерби, где находился советский антарктический метеорологический центр Молодежная, оставалась далеко по правому борту. Мы не коснулись ни её, ни припаянного к ней морского льда, а значит, сохранили статус заграничного плавания со всеми валютными выплатами.

– Но разве это главное, – сказал мне мой сосед по каюте Гена Желтяков, – главное то, что мы, может быть, единственные в мире высадились на плавающий в океане айсберг и, оседлав его, прокатились на нём по Индийскому океану. Никакой валютой это не измеришь. И кто на Земле может повторить такое?

– Кто, кто, – передразнил я его, – хрен в пальто.

– Вот именно, – подтвердил Гена.

По приходу из рейса нашего капитана, говорят, отчитали за принятие нестандартных решений, приведших в итоге к дополнительным валютным начислениям экипажу. Но и придраться к нему тоже не было веских оснований. Судовой журнал скрупулёзно и точно отобразил правомерность всех его действий. Это вам не английский шоколад из культмассового валютного фонда.

III. Добро на заход

«Профессор Зубов» возвращался из очередного рейса, и последний наш заход планировался в Санта-Крус де Тенерифе, что на Канарских островах. Поскольку 70-е годы прошлого века характеризовались войной интересов капиталистического и социалистического мира, то отношение к нам и нашим научным судам менялось в зависимости от текущей политической ситуации. То нас пускали в отдельные порты стран натовского альянса и присных с ними, то давали запреты на заход, подозревая нас в морском шпионаже. Определить текущую международную обстановку иногда можно было именно по этим проявлениям к нам со стороны портовых властей отдельных государств, которым наверняка были спущены соответствующие установки от главных заправил политических игрищ.

За сутки наш капитан Октавиан Витольдович по радио дал информацию портовому агенту о времени подхода к острову и запрос на заход в порт. Очень скоро радист получил ответ, что заход в испанские порты судам нашего типа временно закрыт. Это был большой облом, как выражался наш четвёртый помощник. Экипаж старался всю заработанную за рейс валюту сохранить именно до Санта-Круса, где отовариться можно было под самую завязку дешёвым «колониальным» товаром, в который входили японские зонтики, женские трусики, газовые платочки, мохер, синтетические пальто, бренди «Фундадор», отрезы гипюра, кофейные сервизы, радиоаппаратура и прочий отстой капиталистической индустрии. Капитан дал указание начальнику радиостанции каждые три часа давать в порт радиограммы прежнего содержания с добавлением запроса валюты для экипажа на полтора миллиона песет, а также питьевой воды, топлива и продуктов.

– Будем делать вид, что мы их не слышим, – добавил он. Экономика должна перевесить политику. Весь мир пронизан коммерцией. Они вряд ли откажутся от такого лакомого куска.

Мы знали, что имя нашего капитана было известно не только в Союзе. При заходах в аргентинские и бразильские порты портовое начальство обычно упрощало сложные таможенные процедуры, когда под запросными радиограммами значилось – Андржеевский. В 1972 году англичане, зная его послужной список, доверили ему без лоцмана подняться вверх по Темзе до самого центра города, развели Тауэр-Бридж и дали добро ошвартоваться у легендарного крейсера «Белфаст» – участника Арктических конвоев времён Второй Мировой. У нас была надежда, что и на этот раз всё получится, и наш красавец теплоход встанет у причала в Санта-Крусе. Уже на третий запрос береговая радиостанция острова не ответила. Это был хороший признак. Значит, на берегу задумались.

Думали там до самого нашего прибытия на внешний рейд, с которого наше судно хорошо проглядывалось с береговой черты острова. Мы подняли бело-красный флаг, означающий ожидание лоцмана. Стали ждать. Утро было раннее, подёрнутое лёгкой прохладной дымкой. Часам к шести пришло сообщение: «Даём добро на заход без лоцмана. Становитесь левым бортом к шестому причалу».

– Сработало! – удовлетворённо промолвил наш кеп. Бизнес он и на Канарских островах бизнес. Найти одного покупателя – уже удача. А здесь сразу полторы сотни. И все оптовые, – усмехнулся он. Кто ж от этого откажется?

Когда мы подошли к причалу, агент и таможенные власти уже ждали нас. Оказалось, что агент заранее привёз заказанную сумму, а это значило, что решение на наш заход было принято ещё вчера. Наверняка сыграл свою роль дипломатический пассаж капитана. Сразу после завтрака мы отдельными группами стали рассыпаться по знакомым улочкам южного островного города.

В первую очередь для рекогносцировки навестили так называемые индусские кварталы, где в маленьких магазинчиках торговали в основном выходцы из Индии. Некоторые из них сносно говорили по-русски. В первом же магазине нас встретили настороженно, долго приглядывались. Нас же в свою очередь удивили низкие цены на все товары по сравнению с ценами прошлого года, когда мы посещали эти же места. Это потом мы узнали, что слишком рано пришли за покупками: продавцов по своей внутренней горячей линии ещё не успели проинформировать о нашем появлении. Причём торговые кварталы Санта-Круса оповещались очень подробно: все узнавали и название судна, и страну его приписки, и количество членов экипажа, и общую сумма заказанных денег. Поэтому поначалу мы были для них полной неожиданностью, и индусы в некоторой растерянности, не понимая, кто мы и откуда, называли цены наверняка близкие к реальным.

– Нужно зайти в другой магазин, – предложил один из нашей группы, – может быть, там ещё дешевле.

В соседнем магазине при взаимном недоумении нам назвали те же цены. Мы зашли в третий магазин. По всей видимости, тут как раз и заработала горячая линия – один из продавцов только-только оторвался от телефона, и цены тут же преобразились: всё стало в полтора раза дороже. Никакие уговоры не действовали. Тогда инициатор захода в другой магазин выставил веский контраргумент, показывая пальцем на идущую под уклон улицу:

– Вот в том магазине всё дешевле!

Темнокожий хозяин в грязной чалме карминного цвета с сожалением и сочувствием посмотрел на говорящего и, взмахнув несколько раз кистью, будто отгоняя больную голодную птицу, проговорил на плохом