Но незаданный вопрос требовал ответа, и она выдала очередную домашнюю заготовку — утешительную фразу, которую сочинила сегодня утром, за завтраком:

— Я подумала — когда твой учитель сказал, что у шемобора не может быть семьи, это было не правило. Он оправдывался перед тобою за то, что у него нет семьи. А может быть, это его учитель оправдывался перед ним. Так что ты вполне можешь остаться с Джорджио, а в свободное время учить меня хоть чему-нибудь.

В последнем предложении сквозило раздражение. Ну да, да, давайте уже учиться, а не топтаться на месте, как начинающий шахматист: «А можно так? А нельзя сяк? А если пойти сюда, то он как ответит?» К счастью, Ладожский вокзал был уже рядом. А это давало надежду на то, что лирика закончится и вот-вот начнётся урок.

Задача сегодня: отличать желания истинные от обычных хотений, — объявила Анна-Лиза. — За хотения деньги не платят. Вокзал — это хорошо, многолюдство играет на нашей руке. Я буду показывать — как вычуивать носителей, а ты — подмечай!

И она стала показывать. Вернее, ей казалось, что она показывает. Алиса шла рядом и не понимала, почему её учитель вдруг замирает, словно прислушиваясь к своим внутренним ощущениям, и потом, указав на очередного, самого обыкновенного пассажира, ставит ему диагноз: «Здесь было желание и сгорело», или «Здесь что-то растёт, но пока — не наше», или даже «Здесь нашу дорогу перешли: его желание уже исполнилось».

— А как ты поняла, что у того, с синим чемоданом, было желание и сгорело, а у этого, с рюкзаком, оно только будет? — спросила Алиса.

— Ты смотришь за мной или за чем? — рассердилась и даже остановилась Анна-Лиза. — Для кого я показываю??

Но она ничего не показывала. Она прекрасно умела чувствовать в людях следы желаний, но делала это скорее интуитивно и разложить процесс по полочкам не могла. А Алисе нужно было именно — по полочкам. «Может, я никогда и не была особо толковой? — задумалась ученица. — Всё это было иллюзией? Мне все поддавались: и в шахматы, и вообще, по жизни? А тут наконец нашелся человек, который не будет мне льстить и повышать самооценку».

— А можно на примере посмотреть? — тихо спросила она. — Хотя бы поговорить с этими людьми. Вглядеться в них. Может быть, тогда я научусь отличать?

— Здравствуй, желание, я шемобор, — даже не потрудившись установить защиту, или хотя бы понизить голос, гаркнула Анна-Лиза. Семейство с тюками, чемоданами и мяукающим в переноске жирным котом шарахнулось в сторону.

— Да нет, нет, не напрямую, конечно, — растерялась Алиса. — Поговорим с людьми, а для вида…

— Здрасьте, люди. Мы пришли говорить с вами для виду! — продолжала издеваться Анна-Лиза. Семейство с котом, отойдя на безопасное расстояние, уже проводило среди детей воспитательную беседу на тему «Так себя ведут люди, которые не слушаются родителей, катятся вниз по наклонной и кончают свою жизнь под забором, не будьте как тётя». Дети, которые не собирались раньше катиться вниз по наклонной, внимательно присмотрелись к большой, яркой, шумной, весёлой тёте. Храброй и не замороченной. Быть как она — не так уж плохо. Может быть, стоит для начала перестать слушаться родителей, которые, следуя заветам своих родителей, шарахаются от каждого куста?

— Я серьёзно, — не сдавалась Алиса. — Например, мы проводим опрос пассажиров. Они приехали, а мы вопросы задаём, у нас такая работа. Вполне правдоподобно. Мы же не предлагаем что-то купить.

— Мы предлагаем что-то продать, — ввернула Анна-Лиза.

— Для начала — просто ответить на вопрос. Можно даже так: вы слышали песню про желания? А у вас есть желание? Мы работаем для…

Анна-Лиза скептически поджала губы: опрос про желания! Не проще ли повесить на грудь табличку «Одинокий шемобор с кучей вредных привычек познакомится с мунговским Бойцом»? Алиса огляделась по сторонам в поисках поддержки. Семейство с котом, кафе, пункт обмена валюты, закрытый киоск с прессой, журнал «Невские перспективы».

— Мы проводим опрос для журнала «Невские перспективы»! — ухватилась за подсказку Алиса. — А? Ну хотя бы попробуем!

Попробовали. Подошли к семейству с котом — и, на удивление, не испугали их. Опрос — это дело хорошее. Рассказав о своих желаниях, родители как будто чуть-чуть расслабились. А дети как будто по-новому на них взглянули. А когда о своих желаниях поведали дети, родители словно бы что-то очень давнее вспомнили, грустно переглянулись и вдруг перестали сутулиться и затравленно озираться по сторонам. Тут о своём желании выбраться наконец из тесной переноски, поспать и съесть две миски корма для толстых, наглых, невоспитанных и самых любимых на свете питомцев напомнил кот, и семейство поторопилось к выходу. А на вопросы отвечали уже другие люди.

Анна-Лиза почти не коверкала фразы. Алиса виртуозно поддакивала собеседникам, словно её учили этому на сертифицированных курсах поддакивания. Всё было так хорошо, что шемоборы даже забыли о цели своего опроса. Опрос сам по себе был целью, радостью, восторгом. Словно они вдвоём очутились в пустой школе, из которой ушли все учителя и другие ученики, и можно было спокойно играть, бегать по лестнице, не опасаясь завуча или старшеклассников, которые придут и помешают. Можно было даже выкрасть классный журнал и исправить в нём отметки, только вот бесцельно играть и бегать было интереснее. Вопрос — ответ. У вас есть желание? Спасибо, всего хорошего.

В Санкт-Петербурге действительно не осталось исполнимых желаний — так, по крайней мере, было пять дней назад, на момент визита Кастора в офис Тринадцатой редакции. Но каждый день в город приезжали новые люди. И приезжали они на вокзал.

Шемоборы самовольно захватили столик, за которым обычно стоял распространитель сим-карт: сегодня его отправили на более бойкое место, а стол унести забыли. Организаторы фальшивого опроса разрезвились не на шутку: не только скрываться перестали, но ещё как будто нарочно старались привлечь к себе побольше внимания. Алиса достала из сумки ноутбук, поставила на столик и делала вид, что фиксирует все ответы. Узнать её сейчас было невозможно, даже защита не понадобилась. А если кто-то и думал про себя: «Надо же, как эта девица с опросом похожа на ту светскую курицу из Москвы», то тут же останавливал себя: «Ну да, станет такая спускаться со своего олимпа к нам, простым смертным».

— Как будто мунговских Бойцов посадил в мешок и унёс к себе в пещеру тролль, — озвучила свои мысли Анна-Лиза.

— Опрос, опрос, не проходите мимо! — зазывает людей Алиса. Вот она тянет за рукав какого-то помятого бедолагу: — У вас есть желание? — И даже без подсказки Анны-Лизы понимает, что желание у этого человека есть. — Ну-ка, покажите билет на поезд. О, билет выигрышный! Плацкарт, верхняя боковая полка напротив туалета! Туалет, говорите, в первый же час пути засорился? Тем более. Это компенсация. Значит, желание такое…

И Алиса уже вбивает нужные фразы в форму договора и распечатывает три экземпляра на портативном принтере.

— Вот, подпишите тут, тут и тут. Да, как в песне.

Телефонный автомат — совсем рядом. Позвонить куратору, похвалиться достижениями — и продолжать веселье. Всем, всем исполним желанья, не спешите, в порядке очереди. Знали бы мунговские Бойцы, кто воспользуется в корыстных целях их весёлой песенкой, закусили бы своими локтями.