На следующие полтора десятка лет Григорий Александрович стал фактическим соправителем Екатерины, послы иностранных государств доносили своим монархам о нем, как о самом влиятельном лице в России. Имеются достоверные сведения о тайном браке, заключенном Екатериной Великой с Потемкиным. Характерно, что и после случившейся между ними в 1776 г. размолвки положение светлейшего князя при дворе не изменилось. Доверие к нему со стороны императрицы было настолько сильным, что она считала возможным писать ему даже о своих отношениях с новыми фаворитами. Это лишний раз доказывает, что Потемкин с самого начала был для Екатерины сердечным другом, но не в меньшей, если не в большей степени единомышленником и ближайшим сподвижником.

Как и следовало ожидать, на Григория Александровича пролился поток чинов, титулов и наград. Он был произведен в генерал-аншефы, стал подполковником лейб-гвардии Преображенского полка, получил назначение членом Государственного совета и вице-президентом Военной коллегии, удостоился орденов Св. Александра Невского и Св. Андрея Первозванного.

В 1775 г. в связи с завершением войны с Турцией он получил орден Св. Георгия 2-й степени, а после заключения Кючук-Кайнарджийского мирного договора «за споспешествование оному добрыми советами» императрица возвела своего фаворита в графское достоинство Российской империи, наградила «за храбрые и неутомимые труды» шпагой, осыпанной алмазами, «и в знак монаршего за то благоволения» своим портретом для ношения на мундире.

Думается, заслуги Григория Александровича не умаляет то, что, по мнению историков дипломатии, решающую роль в закладывании прочного фундамента Кючук-Кайнарджийского мира сыграл все же не он, а гораздо менее известный дипломат А.М. Обресков.

В 1776 г. Потемкин был удостоен австрийским императором Иосифом II титула светлейшего князя. Как ни удивительно, но Екатерина II позднее не подтвердила российским титулом княжеское достоинство Священной Римской империи ни у одного из своих фаворитов, бывших графами Российской империи (помимо Потемкина, это — Г.Г. Орлов и П.А. Зубов).

Однако «любимец счастья», каковым его называли завистники, не был коллекционером титулов и орденов, хотя и никогда от них не отказывался. Свое все крепнувшее положение при дворе он использовал в первую очередь в интересах страны и престола. До конца своих дней Потемкин результативно занимался государственной деятельностью таких масштабов, которые были не по плечу ни одному из его современников.

В 1774 г. он фактически возглавил Военную коллегию, став вице-президентом с правом председательствования, хотя формально кресло президента до 1777 г. занимал фельдмаршал З.Г. Чернышев. В 1784 г. Потемкин устранил приставку «вице», получив пост президента коллегии с одновременным производством в чин генерал-фельдмаршала. Тем самым он стал полновластным хозяином в армии.

«Влияние его на армию было благотворным. Здесь Потемкин явился продолжателем дела Румянцева, в школе которого многому научился, — считал А.А. Керсновский, но оговаривался: — Это был блестящий организатор, большой гуманист, но не военный в душе. Полководческих дарований ему не было дано»[116].

Последнее утверждение, откровенно говоря, выглядит спорным. Забегая несколько вперед, напомним, что именно под руководством Потемкина была блестяще проведена победоносная война с Турцией 1787–1791 гг. Сражения выигрывали А.В. Суворов и Ф.Ф. Ушаков, а также другие генералы и адмиралы — Дерфельден, Гудович, Нассау-Зиген, Каменский, Кутузов, Репнин, Рибас. Однако замысел кампаний разрабатывался Потемкиным, группировка сил и направление ударов определялись им же, он и командовал операциями армии и флота от Кубани до Дуная.

Как представляется, ближе к истине был дореволюционный военный историк Д.Ф. Масловский, который писал: «Вторая турецкая война, конечно, должна быть названа „потемкинскою“». «Потемкин, — подчеркивал он, — имел вполне самостоятельный и верный взгляд на сущность самых сложных действий войск на полях сражений… Потемкин в эту войну является первым главнокомандующим нескольких армий, оперировавших на нескольких театрах»[117].

А вот с мнением А.А. Керсновского о благотворном влиянии военачальника на армию не согласиться нельзя. Все его действия подчинялись одной цели — учить войска тому, что необходимо в бою и сражении, а не на плацу. Тем самым изгонялись последние элементы преклонения перед пруссачеством, перед внешними деталями (исполнение ружейных приемов, парадный шаг, косы, букли) в ущерб существу дела. В конце концов, это и повышало боеспособность войск, и облегчало службу солдат.

В пехоте Потемкин ввел единую штатную структуру частей. Егеря были сведены в отдельные батальоны, в армии увеличено число гренадеров, сформированы мушкетерские полки. Эти нововведения отражали принципы, положенные П.А. Румянцевым в основу организации пехоты как рода войск, в обучение ее способности к самостоятельным операциям, умению совершать длительные переходы, быстро и скрытно передвигаться, вести меткий одиночный огонь.

От новой организации и тактики действий внимание Григория Александровича логично переключалось на форму одежды. Узкие мундиры и сапоги, напудренные прически, может быть, хорошо смотрелись на плацпарадах, но не в походах, не на поле брани. Избавленные от кос и муки прически, удобная и просторная форма одежды, введенная при Потемкине, не только облегчили быт армии, но и положительно отразились на выучке и здоровье солдат.

Неизвестный художник. Копия с акварели М.М. Иванова «Лагерь Г.А. Потемкина под Очаковым»

Со временем все больше времени, интеллектуальных и физических сил у Григория Александровича стала отнимать административная деятельность. В 1776 г. он получил назначение генерал-губернатором Новороссийской, Азовской и Астраханской губерний с властью царского наместника. Только человек с таким государственническим чутьем, с таким державным размахом мог поставить точку в мучительном «крымском вопросе». На протяжении скольких веков русским землям угрожала из Крыма смертельная опасность, скольких наших соотечественников уводили в плен и пополняли ими невольничьи рынки Востока! Крымский хан, оставаясь вассалом Турции, не позволял России выйти в Черное море, что наносило огромный ущерб экономическому развитию страны, ее связям с внешним миром.

О настоятельной необходимости решения проблемы путем присоединения Крыма к России Потемкин так писал императрице в 1782 г.: «Крым положением своим разрывает наши границы… Поверьте, что вы сим приобретением бессмертную славу получите, и таку, какой ни один государь в России еще не имел. Сия слава положит дорогу … в Черное море… будет запирать ход туркам и кормить их или морить с голоду».

Григорий Александрович избрал благоприятный момент для присоединения полуострова, когда Турция не могла воспрепятствовать его планам, и торопил Екатерину. Его доводы возымели действие, и 2 февраля 1784 г. последовал именной указ Сенату об учреждении Таврической области: «…Полуостров Крым с землею, лежащею между Перекопа и границ Екатеринославского наместничества, и остров Таман, учреждая областью под именем Таврической… препоручаем оную в управление нашему генералу, Екатеринославскому и Таврическому генерал-губернатору князю Потемкину, которого подвигом и самое наше о всех сих землях предположение исполнено…»[118].