– Благодарю вас. Вы так добры.

– Благодарите нашу милосердную Матерь.

Моэлла, Сколерия и замыкающая Юнелла препроводили королеву обратно на башню.

– Мы все молились за ваше величество, – сказала Моэлла, пока они поднимались.

– Да, – подхватила Сколерия, – теперь вам, думаю, стало намного легче. Вы чисты и невинны, как дева в день своей свадьбы.

В свадебное утро Серсея предавалась любви со своим братом Джейме.

– О да, – сказала она. – Я чувствую себя возрожденной, как будто мне вскрыли наболевший нарыв и я наконец-то начну выздоравливать. Мне кажется, что я способна летать! – Двинуть бы Сколерию в лицо локтем, чтобы кубарем покатилась вниз. По милости богов она и Юнеллу захватит с собой.

– Как хорошо вновь увидеть вашу улыбку, – пропищала Сколерия.

– Его святейшество говорил, что мне разрешены посетители?

– Говорил, – подтвердила Юнелла. – Скажите, кого желает видеть ваше величество, и мы известим их.

Джейме, конечно. Но если он в городе, почему не пришел раньше? С ним лучше подождать, разведав сначала, что творится за стенами Великой Септы.

– Дядю, сира Кивана Ланнистера, – сказала Серсея. – В столице ли он?

– Да, – сказала Юнелла. – Лорд-регент изволит пребывать в Красном Замке, и мы тотчас же пошлем за ним.

– Спасибо. – «Лорд-регент, вот как?» Серсея не стала делать вид, что это ее удивляет.

Покаяние, помимо очищения души от грехов, принесло и другие плоды. Вечером королеву перевели в более просторное помещение двумя этажами ниже, с окном на приемлемой высоте и теплыми одеялами. На ужин вместо черствого хлеба и овсянки ей принесли каплуна, свежую зелень с орехами и щедро сдобренную маслом вареную репу. Впервые за все время своего заключения она легла спать на сытый желудок и спала спокойно всю ночь, а утром, чуть свет, к ней пришел дядя.

Серсея завтракала, когда он вошел и тут же выставил из комнаты трех тюремщиц.

Сир Киван заметно постарел с тех пор, как они виделись в последний раз. Плотный, с тяжелым подбородком, он стриг бороду коротко, и его светлые волосы изрядно отступили от полысевшего лба. Красный шерстяной плащ на плече скрепляла золотая львиная голова.

– Спасибо, что пришел, – сказала Серсея, поднявшись ему навстречу.

– Сядь, – нахмурился он, – я должен сказать тебе кое-что.

Она осталась стоять.

– Ты до сих пор сердишься на меня, по голосу слышно. Прости, что плеснула в тебя вином, но…

– Думаешь, я на это сержусь? Лансель – твой двоюродный брат, Серсея. Тебе следовало заботиться о нем, направлять его, присмотреть ему девушку из хорошей семьи, а ты…

– Знаю. Знаю. – Лансель хотел ее больше, чем она его – и теперь еще хочет, могла бы поспорить Серсея. – Во всем повинны мое одиночество, моя слабость… О, дядя, как же я счастлива, что вижу твое милое лицо вновь! Я знаю, что поступала дурно, но твоей ненависти не вынесла бы. – Она обняла Кивана за шею, поцеловала в щеку. – Прости меня, прости.

Сир Киван, помедлив, обнял ее в ответ – неуклюже и наскоро.

– Ну, будет. Я прощаю тебя, а теперь лучше сядь: у меня дурные вести, Серсея.

Это ее напугало.

– Что-то с Томменом? Скажи, что это не так. Я так за него боялась, и никто здесь ни слова мне не сказал. У него ведь все хорошо?

– Его величество жив-здоров и постоянно о тебе спрашивает. – Сир Киван взял племянницу за плечи и отстранил от себя.

– Кто же тогда? Джейме?

– Джейме все еще где-то в речных землях.

– Где-то? – «Что это значит?»

– Лорд Блэквуд сдал ему Древорон, но на обратном пути в Риверран Джейме оставил своих людей и уехал с какой-то женщиной.

– С женщиной?! – в полном изумлении вскричала Серсея. – Но куда?

– Кто знает. Больше мы о нем ничего не слышали, а эта женщина, должно быть, леди Бриенна, дочь Вечерней Звезды.

Вот оно что. Королева вспомнила Тартскую Деву, громадную, безобразную, носившую мужскую кольчугу. Джейме ни за что бы не бросил сестру ради такой уродины – ворон Квиберна, наверное, так и не долетел до него.

– На юге высаживаются наемники, – говорил между тем сир Киван. – На Тарте, на Ступенях, на мысе Гнева… Очень хотелось бы знать, где Станнис взял деньги на них. Своими силами мне с ними не справиться. Мейс Тирелл мог бы, но он не двинется с места, пока это дело с его дочкой не будет улажено.

Палач его мигом уладил бы. Серсее не было никакого дела до Станниса и его наемников – Иные его забери, да еще и Тиреллов впридачу. Когда они перебьют друг друга, страна наконец-то вздохнет свободно.

– Уведи меня отсюда, дядя. Прошу тебя.

– Силой, ты хочешь сказать? – Сир Киван подошел к окну, выглянул. – Мне пришлось бы учинить бойню в этом священном месте, да и людей у меня для этого нет. Больше половины нашего войска ушло в Риверран с твоим братом, а набрать новое я не успел. Я говорил с его святейшеством: он не выпустит тебя, пока ты не покаешься.

– Но я уже…

– Он имеет в виду публичное покаяние. Перед всем городом.

– Ни за что. Так ему и скажи. Я королева, а не портовая шлюха.

– Тебе не причинят никакого вреда.

– Нет. Я скорее умру.

– Вполне возможно, что так и будет, – невозмутимо заметил дядя. – Его святейшество обвиняет тебя в цареубийстве, богохульстве, кровосмешении и государственной измене.

– Богохульство? Это еще откуда?

– Он подразумевает смерть своего предшественника. Верховный септон – наместник Семерых на земле, и посягательство на его особу… Впрочем, здесь не место для таких разговоров, подождем до суда. – Киван как нельзя более красноречиво обвел взглядом камеру.

Опасается, что их кто-то подслушивает.

– Кто будет меня судить?

– Священнослужители, если ты не предпочтешь испытание поединком – в таком случае тебя будет защищать один из рыцарей Королевской Гвардии. Править страной ты при любом исходе больше не будешь. Регентство до совершеннолетия Томмена переходит ко мне. Десницей короля назначен Мейс Тирелл. Великий мейстер Пицель и сир Харис Свифт останутся на своих постах, но лордом-адмиралом стал Пакстер Редвин, а верховным судьей – Рендилл Тарли.

Два знаменосца Тиреллов. Правление государством перешло в руки ее врагов, родичей и приспешников королевы Маргери.

– Маргери и ее кузинам тоже предъявлено обвинение. Почему воробьи ее освободили, а меня нет?

– Рендилл Тарли настоял. После известных событий он первый прибыл в Королевскую Гавань и привел с собой войско. Девиц Тирелл все-таки будут судить, но его святейшество признаёт, что обвинение скорее всего развалится. Все мужчины, поименованные как любовники королевы, отрицают свою причастность и отказываются от данных ранее показаний – кроме твоего певца, который, похоже, тронулся умом. Поэтому верховный септон передал девушек Тарли, а тот торжественно поклялся доставить их на суд, когда придет время.