Алекса не стала прощаться с Томом. Общаться с ним, когда он в таком состоянии, было выше ее сил. Она села в одно из такси, поджидавших возле выхода из шатра, и вернулась к себе в отель. Было уже за полночь, то есть для нее довольно поздно. Сняв персиковое платье, она облачилась в уютную ночную сорочку.

— Прощай, красивое платьице, — сказала она, вешая его на плечики. — Мы с тобой больше никогда не увидимся.

Больше никогда в жизни она не наденет такое платье. А если и наденет, то очень и очень не скоро. На таких приемах, как этот, Алекса не бывала. На этой потрясающей свадьбе она с удовольствием пообщалась с Генри, сенатором и священником и даже потанцевала, чего не делала уже много лет.

Около половины четвертого пришла Саванна и неслышно скользнула в постель.

— Повеселилась? — пробормотала Алекса с закрытыми глазами.

— Еще бы! Было безумно весело. Спасибо, что ты приехала, — ответила Саванна, поцеловав мать в плечо. Алекса улыбнулась и снова заснула.

— Я как Золушка после бала, — призналась Алекса на следующей неделе, когда Джек заглянул в ее кабинет с несколькими папками бумаг.

— После свадьбы в Чарлстоне? — спросил он, усаживаясь на стул.

— Нет, после дела Квентина. Вернулась к нормальной жизни и к самым заурядным повседневным делам. А это трудно после всех связанных с ним волнений, — сказала она, рассмешив его.

— Обещаю поскорее найти вам еще какого-нибудь серийного убийцу, — сказал Джек, хотя сам чувствовал то же самое. Они попали в водоворот ничем не примечательных мелких дел. В большинстве случаев это была утомительная работа.

Едва успел он уйти из ее кабинета, как на письменном столе зазвонил телефон, и Алекса сама взяла трубку, потому что секретарша ушла обедать.

— Советник? — раздался в трубке звучный мужской голос, который она не узнала.

— Алекса Хэмилтон слушает, — официально сказала она.

— Это сенатор Болдуин, — сказал он так же официально и рассмеялся.

— Шутить изволите, сенатор? Сенаторы мне обычно не звонят, — сказала она.

Говорить такое было рискованно, потому что она его едва знала, но, похоже, с чувством юмора у него все в порядке.

— Я прилетел в Нью-Йорк на два дня и подумал, не согласитесь ли вы пообедать со мной. — Он был прямолинеен, как северянин, и не ходил вокруг да около.

— С удовольствием, — улыбнувшись, сказала Алекса.

— Вы очень заняты последнее время? — спросил он.

— Завалена канцелярской работой.

— Сочувствую, — сказал он и назначил место и время завтрашнего обеда. Судя по всему, он торопился и быстро повесил трубку.

Ее очень удивил этот звонок, но Болдуин, наверное, был хорошим человеком и, несомненно, интересным собеседником. Она понятия не имела, почему он позвонил ей. На свадьбе он не флиртовал и понравился ей — умный человек и отнюдь не зануда.

На следующий день ей предстояло появиться в суде по одному малозначительному делу, а потом она взяла такси и отправилась в верхнюю часть города к ресторану, куда ее пригласили. В этом многолюдном итальянском бистро с хорошей кухней она бывала когда-то. Он уже ждал ее за столом, просматривая какие-то бумаги, которые сразу же запихнул назад в свой кейс. У ресторана его ждала машина с водителем.

Они разговаривали обо всем — о политике, юриспруденции, а также о его детях в возрасте двадцати одного года и двадцати пяти лет. Его младшая дочь училась в Калифорнийском университете, где ей очень нравилось, а сын работал в Лондоне, в Королевском шекспировском театре. Он недавно окончил Школу искусств Тиша при Нью-Йоркском университете. Дочь Болдуина хочет стать врачом, хотя у всех остальных в семье склонности либо к литературе, либо к театру, включая мать его детей, которая несколько эксцентрична, но очень забавна. Он говорил о ней как о сестре.

Отношения Алексы с Томом пока не достигли такого уровня, а возможно, никогда не достигнут. Но по крайней мере они наконец стали общаться друг с другом. На другой день после свадьбы Том приехал попрощаться с ней и с Саванной. Судя по всему, он жестоко страдал от похмелья, и Алексе стало жаль его. Но не настолько, чтобы вернуть назад.

Алекса сообщила, что уезжает с дочерью в Европу сразу же после оглашения приговора по делу Квентина, которое состоится 10 июля. Оставалось еще две недели.

— Я тоже уезжаю, — сказал Эдвард Болдуин. — Я пользуюсь домом моей бывшей жены на юге Франции, в Раматюэле. Это рядом с Сен-Тропезом, но там не так многолюдно. А затем отправлюсь в Умбрию. Я снял там виллу. А вы где будете с вашей дочерью? — Сенатор интересовался ею и был дружелюбен, но у Алексы создалось ощущение ухаживания, и это понравилось, Возможно, они смогут стать друзьями.

— В Париже, Лондоне, Флоренции и, может быть, где-нибудь на юге, в Каннах, например, или Антибе. Я очень давно нигде не бывала, но это подарок от меня дочери по случаю окончания школы, да и весна для нас выдалась довольно суровой. До суда и на время суда мне пришлось отослать ее из Нью-Йорка на четыре месяца. Она стала получать от подсудимого письма с угрозами. Как позже стало известно, он делал это с целью вывести меня из равновесия, и небезуспешно.

— Как это ужасно.

— Еще бы! Это было довольно страшно. Так Саванна оказалась в Чарлстоне у отца. Мне было некуда больше отослать ее.

— Вы остались в хороших отношениях после развода? — спросил Болдуин, очевидно, предполагая, что у нее с бывшим мужем такие же отношения, как у него с бывшей женой.

Алекса рассмеялась и покачала головой:

— Мы с ним не разговаривали в течение десяти лет. До февраля он почти не виделся с дочерью. Но за последние четыре месяца все изменилось. Неприятность оказалась благодеянием для всех нас, кроме его жены. — Алекса решила рассказать свою историю до конца. — Короче говоря, его бросила жена, оставив двоих мальчиков. Он женился на мне, и все были бы счастливы, но через семь лет вернулась первая жена. Он, порвав со мной, возвратился к ней. А его мать принимала в этом участие. Я ведь не с Юга, а его первая жена южанка. Все очень просто. Я возвратилась в Нью-Йорк, стала юристом. У меня от этого брака единственная дочь и два пасынка, которых я любила и с которыми недавно увиделась в первый раз за десять лет. Один из них был женихом на этой свадьбе. А у моего бывшего мужа имеется прелестная десятилетняя дочка, которой жена номер один воспользовалась как средством заполучить его назад.

— Позвольте предположить, как развивались события дальше, — сказал Эдвард Болдуин с явно неодобрительным видом. Ему не понравилась эта история, хотя Алекса рассказывала ее небрежным тоном и даже с юмором. Он заметил обиду в ее глазах. — А теперь супруги ненавидят друг друга, и он хочет вернуть вас.

— Что-то вроде этого, — кивнула Алекса. — Но для меня это давно пройденный этап.