– У меня есть хорошие дипломаты, – задумчиво произнес Павел. – Взять, к примеру, графа Ростопчина. Именно его я хочу назначить главой миссии, которая отправится в Кёнигсберг.

– Все-таки в Кёнигсберг! – воскликнул я. – Ваше величество, позвольте обратиться к вам с одной просьбой…

– Игорь Викторович, – растроганно ответил мне Павел, – после всего, что вы для меня сделали, я теперь ваш вечный должник. Просите у меня что хотите.

– Государь, дозвольте мне вместе с графом Федором Васильевичем отправиться в Кёнигсберг. Ведь путешествие может оказаться опасным – британцы и их клевреты сделают все возможное, чтобы сорвать нашу встречу с посланцем Первого консула.

– Гм, господин подполковник, – Павел смущенно развел руками, – не знаю даже, что вам и сказать. По правде говоря, мне не хочется никого из вас отпускать из Петербурга. Ведь, как вы правильно заметили, британцы не пожалеют ни сил, ни средств, чтобы захватить кого-нибудь из вас. С другой стороны, советник, знающий то, что может со временем произойти, графу Ростопчину весьма бы пригодился. Не знаю, как тут и быть.

– Государь, вы сказали, что путешествие может быть опасным. Василий Васильевич, конечно, знает историю гораздо лучше меня. Но он уже немолод, да и со здоровьем у него не все в порядке. Поэтому лучше будет, если в Кёнигсберг отправлюсь я. И отправлюсь не один – с собой я намерен захватить двух-трех своих бойцов. И еще вот что – я неплохо знаю Кёнигсберг. Будучи совсем молодым, мне довелось служить в этом городе.

– Как, господин подполковник! – изумленно воскликнул Павел. – Вы находились на прусской службе?

– Нет, ваше императорское величество, я в этом городе охранял границы России. Ведь после той страшной войны Восточная Пруссия большей своей частью вошла в состав нашей державы.

– Вот как, – изумлению Павла не было предела, – значит, Кёнигсберг все же стал русским городом. А в качестве кого вы, Игорь Викторович, служили в нем?

– Я, ваше императорское величество, был простым пограничником. Тогда я был молод, горяч и, сказать откровенно, беспечен.

– Все мы когда-то были молоды и беспечны, – вздохнул император. – Значит, вы настаиваете на том, что ваше присутствие в Кёнигсберге необходимо?

– Именно так, государь. К тому же мы возьмем с собой радиостанцию и будем докладывать вам о всех подробностях переговоров с французами. Василий Васильевич, если будет надо, поделится с нами своими соображениями по всем обсуждаемым вопросам. Он обещал подобрать для нас все необходимые материалы, чтобы мы знали, о чем и с кем беседовать.

– Ну что ж, Игорь Викторович, вы меня убедили. – Павел неожиданно улыбнулся и подошел ко мне. – Я полагаю, что нынешний ваш чин недостаточен для того, чтобы представлять мою особу перед представителями иностранной державы. И потому я поздравляю вас генерал-майором. Это чин четвертого класса Табели о рангах. Кроме того, я причисляю вас к своей свите.

«Во дела! – в моей голове мелькнула шальная мысль. – Дослужился я таки до генерала. Только как же Коля Баринов? Ведь он сделал не меньше, чем я».

Об этом я поспешил сказать Павлу, который, хитро подмигнув мне, ответил, что такой же чин получит и Пан.

– Не беспокойтесь, господин генерал, – пообещал император, – повышения в чинах получат и все ваши подчиненные. Они их заслужили верной службой мне и России.

Что ж, приятно, когда с тебя не снимают стружку, а хвалят. Только бы Павел не вздумал всучить нам деревеньки с крепостными мужиками. Нам только этого не хватало. Нет, понятно, что никто из нас не стал бы новоявленным Троекуровым, но отказываться от царского дара – это оскорбить самодержца, что нам совершенно ни к чему.

– Ваше императорское величество, – произнес Патрикеев, все это время хитро поглядывавший на меня, – как мне кажется, более подробно о персональном составе делегации, направляемой в Кёнигсберг, можно будет поговорить чуть позднее. А сейчас, по старой традиции русского офицерства, следует обмыть новые звания наших славных «градусников». Надеюсь, что вы, государь, не станете нас за это строго судить.

Павел рассмеялся и шутливо погрозил нам пальцем…

11 (23 мая) 1801 года.

Санкт-Петербург. Михайловский замок.

Патрикеев Василий Васильевич,

журналист и историк

Сегодня мы отправляем в дальнюю дорогу нашу делегацию, которая должна в Кёнигсберге встретиться с французами. Я решил перед отъездом потолковать с Игорем Михайловым, который вместе с графом Ростопчиным будет вести переговоры с эмиссарами Бонапарта. Насчет возможных предложений французов я с ним уже переговорил. А сейчас мы с ним рассуждали по поводу позиции Пруссии, на территории которой, собственно, и должно было произойти рандеву.

В данный момент во главе Пруссии стоял король Фридрих Вильгельм III. Он был жалкой пародией на Фридриха Великого, который в не столь давнее время наводил страх на своих соседей. Внешняя политика его заключалась в постоянном лавировании между Францией и антифранцузской коалицией европейских государств, которую возглавляли Англия и Австрия. Для нас было бы неплохо, если Пруссия стала союзницей России и Франции. Хотя армия Фридриха Вильгельма была уже не той, какой она была у его великого тезки, но сил пруссаков вполне бы хватило для того, чтобы та же Австрия вела себя тихо и вежливо, пока русские и французы будут воевать против Англии в Персии и Индии.

– Я думаю, Игорь, что ваши гостеприимные хозяева с большим интересом будут наблюдать за вашими переговорами. И в нужный момент они попробуют присоединиться к вам. Ведь ставки окажутся весьма высоки – в случае успеха переговоров два сильнейших европейских государства смогут диктовать свою волю всей Европе. Пообещайте Пруссии Ганновер – она давно уже на него облизывается. Не забывайте, что это наследственное владение английского короля. Заняв Ганновер, пруссаки надолго испортят свои отношения с британцами.

– Васильич, – Михайлов задумчиво покрутил в руках шариковую ручку, – но ведь территориальные приобретения у некоторых лишь распаляют аппетит. Пруссии, возможно, покажется мало Ганновера, и она потребует у нас и Наполеона новые ништяки.

– Возможно, но можно попробовать пообещать прусскому королю титул германского императора. Если ты помнишь, в 1871 году сын нынешнего короля, тоже Фридрих Вильгельм, станет этим самым императором. Дочь же его, Фредерика Луиза Шарлотта Вильгельмина, выйдет замуж за будущего императора Николая Павловича.

– Ну, Николаю еще рано думать о женитьбе, – рассмеялся Игорь. – А вот насчет титула – это ты неплохо придумал.

– Ну, допустим, – усмехнулся я, – придумал сие не я, а мсье Бонапарт. Став императором, он намекнул прусскому королю, что и тому не помешал бы столь высокий титул.

– Ага, – подмигнул мне Михайлов, – а так как подобный титул носил австрийский монарх, то тем самым король Пруссии становился вполне официальным лидером германского мира. Все тамошние герцоги, графы и курфюрсты тут же встали бы по стойке смирно, послушно выполняя приказания, пришедшие из Берлина.