всю ночь. Мы должны нанести удар, пока пропажу Блейна не заметят в созданной им сети, — он указывает через всю комнату. — Ты, Лёд. Я хочу, чтобы ты пошёл сейчас и узнал как можно больше о тайниках с оружием.

Он поворачивается и смотрит на своих советников, которые все ещё в шокированном молчании смотрят на обезглавленную фигуру Блейна.

— И никому не одного долбаного слова, или ваша голова присоединится к его, — говорит он, дергая головой в сторону Блейна. — Уходите!

И Советники, и обитатели Внешних Колец бегут к дверям. Оландон передаёт мне комок ткани, и я прижимаю её к шее, пока он помогает мне встать на ноги. Джован стоит спиной к нам, лицом к пустой каменной стене. Мне хочется его утешить, но он явно хочет побыть один. Почему ещё он отвернулся? Он только что казнил человека, которого считал почти членом семьи, «последним напоминанием о своём отце».

Надеюсь, он не возненавидит меня. Надеюсь, он понимает, что у меня не было выбора.

У меня лёгкое головокружение, хотя я не уверена, от потери крови или от беспокойства за Джована. Наша совместная ночь, кажется, была так давно, и я хотела бы перенестись в тот момент.

— Лина… — шепчет Оландон.

Его обеспокоенный голос возвращает меня назад, и я тяжело вздыхаю, глядя на открывшуюся передо мной сцену.

Джован стоит спиной ко мне. Кровь Блейна повсюду.

— Тебе нужно допросить Гердена. Я распоряжусь, чтобы его задержали, чтобы у него не было времени отправить сообщения, — осторожно говорю я. — Я не знаю, насколько он был вовлечён в восстание, но он поддерживал всё, что исходит из уст Блейна за последние две недели.

Король поворачивается и наклоняет голову, показывая, что он слышит меня, а затем отворачивается обратно.

— Джован, мне… мне очень жаль, — говорю я, а затем ухожу.

* * *

Проходит два дня, а я почти не вижу его, не говоря уже о том, чтобы поговорить с ним. Проходит ещё одна трапеза, на которой Король Брум не присутствует. Он не отсутствовал в обеденном зале с тех пор, как услышал новости о Кедрике. В данный момент он нужен своему народу для укрепления своего положения. Хотя они не знают, что именно произошло, в ассамблее понимают, что что-то не так. Сдержанное настроение даёт мне небольшое представление о том, какой могла быть жизнь замка до моего прибытия сюда.

Я всё гадаю, могла ли я облегчить жизнь Джовану. Я чувствую, что должна объясниться. Может быть, мне стоило постараться, чтобы он выслушал меня о Блейне заранее. В глубине души я знаю, что убийство советника было бы одинаково болезненным и в таком случае. Я бы сделала это снова, чтобы быть уверенной, что он в безопасности, когда я вернусь в Осолис.

Я не появляюсь ни на одном заседании совета, используя в качестве оправдания свои незначительные повреждения. В действительности я не уверена в том, как меня примут советники и их лидер. Оландон остаётся со мной и Ашоном, и я вижу, что их дружба выросла сильнее, чем я предполагала. Мои друзья по казарме возвращаются во Второй Сектор. Все, кроме Льда и Вьюги, которые теперь занимают должности в замке. Лёд пытался выглядеть расстроенным из-за титула королевского шпиона, но ему это не удалось. Я ожидала, что Алзона расстроится из-за потери двух бойцов, но она сказала, что заключила сделку с лидером Гласиума, и потеря не будет проблемой. Хорошо, что мои друзья по казармам будут рядом.

Дозор — это шквал движения. Ашон теперь мой единственный стражник, а остальные помогают прочесывать Внешние Кольца, опустошая все обнаруженные тайники с оружием и, используя внутреннюю информацию, уничтожая криминальных лидеров Внешних Колец. Хейл и ещё несколько человек мертвы. Большая часть его бараков схвачена и брошена в подземелья для «допроса». Это была одна из тех областей, от которой я с радостью держалась подальше.

Самое главное, что Мэйси — новая женщина, а Соул — новый мужчина. Оба выглядят так, будто помолодели на десять лет. А Фиона и Санджей навёрстывают упущенное — тем образом, который во время еды вызывает отвращение у моего брата; его обзор от стола у трона ничем не загорожен. Я должна достать ему его собственную вуаль.

Опасность в значительной степени миновала, но я чувствую себя более опустошённой, чем когда-либо.

* * *

Я впервые нахожусь на тренировочном дворе в качестве Татумы. Сколько раз мне хотелось бросить своё место на дорожке с другими дамами и поменять его на позицию здесь, внизу? Я подавила знакомый зуд, призывающий взять в руки оружие и пропотеть. Когда-нибудь я смогу тренироваться вместе с остальными. Даже если это будет на Осолисе, а не здесь.

Стук копья, нашедшего свою цель, эхом разносится по пустому пространству.

— Почему ты не в обеденном зале с остальными? — тихо спрашивает Джован.

Я игнорирую его отстранённость.

— Только что была там. Ты ел? — отвечаю я, по дуге приближаясь к нему.

Мои ноги хотят привести меня прямо к нему. Я заставляю их подождать.

— Я попрошу слуг попозже приготовить мне что-нибудь.

Стук снова раздается во дворе.

— Хороший бросок, — мягко замечаю я.

Джован наносит мощный удар ногой по копьям. Они с грохотом падают на землю. Моё сердце громко колотится от внезапного шума.

— Я должен был, чёрт возьми, прислушаться, — сдавленно говорит он, отворачиваясь от меня. — Я был грёбаным дураком на протяжении многих лет и не знал об этом.

— Блейн был опытным лжецом.

— Это не оправдание!

Он поднимает ещё одно копье и выпускает его с неистовой силой. Я слышу раскалывающийся звук с другого конца двора. Хмурюсь, размышляя о напряжении в его массивных плечах.

— Ты не мог знать, Джован. Это было бы больше, чем мог сделать любой мужчина и любая женщина. Больше, чем мог сделать твой отец, — говорю я. — Не взваливай на свои плечи груз двух миров. Это может сокрушить даже сильнейшего из мужчин.

Его плечи поникают, и он опускает копье, которое собирался бросить.

— А что насчёт самой миниатюрной из женщин? — спрашивает он.

— Её тоже, — я печально улыбаюсь под своей вуалью.

Я отхожу к каменной лестнице и сажусь на самую нижнюю ступеньку, слушая ритмичный звук удара оружия о дерево. Шелест его приближающихся шагов — один из моих любимых звуков. Я не шевелюсь, когда он садится рядом со мной.

— Моя гордость уязвлена больше всех, — признаётся он, откидываясь назад, выпрямляясь и скрещивая ноги. — Я не могу не задаваться вопросом, если бы я не был таким… — он