Виктория охнула, на глазах ее выступили слезы облегчения. Еще никогда в жизни все не складывалось так хорошо. Она была жива. Он был жив. Вместе они справятся с чем угодно. Она не могла бы сказать, рад ли он видеть ее, но она была рада за них обоих.

Рауль оценил ситуацию с одного взгляда, жестом показал ей, чтобы молчала, и поспешил к ней. Положив пистолет на пол рядом с собой, он достал из-за пояса кинжал и принялся разрезать связывавшие ее веревки.

— Я люблю тебя, — прошептала она.

Он кивнул, сосредоточив внимание на кинжале и веревках.

— Как ты вошел? Тебе пришлось прорываться с боем? — еле слышно спросила она.

— Двести лет назад здесь жила моя семья. Мы всегда знали все тайные коридоры, — сказал он так же тихо, как она. — И мне нигде не встретились ни охранники, ни слуги. Они чувствуют, что надвигается буря, поэтому попрятались.

— Понятно, — сказала Виктория. Как только он освободил ее руки, она прикоснулась к его лицу. — Я люблю тебя всем сердцем.

Он взглянул на дверь, склонил набок голову и прислушался. Потом он помог ей встать, дал один из своих пистолетов и сказал:

— Уходи.

— Нет. — Она покачала головой. — Пойдем со мной.

— Я собираюсь поохотиться.

— Нет, — сказала она и попыталась вернуть ему его пистолет. — Когда мы вместе, у нас больше шансов сбежать.

— Я покончу с де Гиньярами здесь и сейчас. Пора это сделать. Пора отомстить за смерть моей матери… за смерть каждого морикадийца. — Его зеленые глаза были холодны и неумолимы. — Но я не смогу это сделать, если придется тревожиться о тебе.

«Но ты умрешь! Ты умрешь!» — кричал ее внутренний голос. Однако вслух она эти слова не произнесла, потому что знала, что он должен это сделать. Она даже понимала это.

Рауль снова вложил пистолет ей в руку:

— Стреляй в любого, кто попытается тебя остановить.

Но прежде чем она успела принять решение — оставаться или уходить, — из дверей послышался голос:

— Все не так-то легко и просто.

Жан-Пьер. Приклад ружья, нацеленного на Рауля, прижат к плечу Он собирался убить Рауля.

Виктория даже не раздумывала. Одним плавным движением она вскинула пистолет и выстрелила.

Пуля пролетела пятьдесят футов с одного конца тронного зала до другого и попала в деревянный приклад ружья, осыпав мелкими щепками физиономию Жан-Пьера. Ружье выстрелило, но дало промах. Жан-Пьер отбросил оружие и потер пострадавшие глаза. Рауль бросился на него, ударил под подбородок и стукнул головой об пол.

Тело Жан-Пьера обмякло.

Рауль крикнул Виктории:

— Уходи! Закрой двери. Уходи!

Она помчалась делать то, что он хотел… по крайней мере, часть того, что он хотел.

Рауль снова повернулся к Жан-Пьеру:

— Это касается только его и меня.

Но он потерял свое преимущество, потому что Жан-Пьер вскочил с пола и толкнул Рауля на металлические доспехи. Заскрежетал, зазвенел и загромыхал металл. Рауль ухватился за нагрудник доспехов и ударил Жан-Пьера в висок.

Тот упал навзничь.

Виктория захлопнула двери и заперла их на деревянную задвижку.

Она вытерла о юбку испачканные ржавчиной руки. Когда задвижка была надежно заложена в старинные железные скобы, Рауль мог сколько угодно выяснять отношения с Жан-Пьером без вмешательства со стороны дворцовых стражников. А она досмотрит этот поединок до конца. Не могла же она просто бросить Рауля на произвол судьбы.

Рауль повернул нагрудник острым концом вперед и был готов располосовать Жан-Пьера пополам.

Жан-Пьер откатился в сторону, вытащил из ножен, висевших на стене, меч, нанес быстрый удар. Рауль подпрыгнул и отскочил назад, после чего сразу бросился на противника.

Жан-Пьер выбил кинжал из рук Рауля, так что тот полетел на пол. Но из руки Жан-Пьера потекла кровь. Кинжал сделал свое дело.

Виктории не было видно, что именно произошло, но Рауль сказал:

— Тебе больше не потребуется этот палец.

— А тебе не потребуется твоя голова! — сказал Жан-Пьер, хватая меч обеими руками.

Виктория закрыла ладонями рот, чтобы не закричать.

Рауль отступил назад, но наткнулся на другие доспехи.

Доспехи, подобно домино, стали падать друг за другом, громыхая по мраморным колоннам и полу и создавая нескончаемую какофонию звуков.

Рауль исчез за грудой доспехов и появился вновь, держа в руках старинную изогнутую саблю с широким, угрожающего вида лезвием.

Жан-Пьер перепрыгнул через доспехи и скрестил свой меч с саблей Рауля. И они принялись биться. И это не было похоже на поединок Рауля с Данелом. Это была отчаянная битва, исход которой должен был решить судьбу этого государства… и судьбу Виктории Кардифф. Потому что если Рауль умрет, она умрет тоже. Она ни за что не попадется снова в руки Жан-Пьера. Когда он придет за ней, она будет готова. На сей раз она убьет его, а потом убежит. Так или иначе, она убежит и либо станет унылой старой девой, либо умрет.

Жан-Пьер двигался с грацией хорошо обученного воина; он обращался с мечом с необычайным мастерством, отрезая крошечные кусочки от плоти Рауля. Кровь текла из дюжины ран, нанесенных Раулю. Он отступил.

Виктория хотела крикнуть ему, чтобы был осторожнее. Но вместо этого она подбежала к стене и сорвала с нее ближайший набор пистолетов. Пистолеты были не заряжены.

Она бросилась к ружьям. Они тоже не были заряжены.

Она остановилась, тяжело дыша. Судя по всему, де Гиньяры боялись, что их убьют. Все оружие было не заряжено.

А Жан-Пьер загонял Рауля в угол.

Рауль запнулся о какую-то деталь доспехов. Жан-Пьер расхохотался и приготовился убить его.

Рауль пнул доспехи под ноги Жан-Пьеру и занес свой широкий, кривой, заостренный с одной стороны клинок, который, просвистев в воздухе, задел шею Жан-Пьера.

Теперь мужчины сражались на равных условиях: оскалив зубы, обливаясь потом, в полном молчании. Их ненависть друг к другу была буквально осязаемой: она отвратительно пахла и была мерзкой на вкус.

Когда Жан-Пьер выронил меч и опустился на одно колено, Виктория захлопала в ладоши. Но он тут же встал с пистолетом в руке, и Виктория крикнула, чтобы Рауль остерегался.

Жан-Пьер приподнял руку с пистолетом и уставился на текущую из отсеченного пальца кровь. Потом, зарычав, словно раненый зверь, бросился на Рауля.

Но тот выставил перед собой лезвие сабли, и Жан-Пьер напоролся прямо на острие. Оказавшись наконец, лицом к лицу со своим врагом, Рауль спросил:

— Теперь ты меня вспомнил?

Жан-Пьер вгляделся в черты лица Рауля, и глаза его последний раз в жизни озарились светом воспоминания.