матерью-настоятельницей в совершении дурного поступка.

И вот…

Она медленно подняла голову, встретила его взгляд. Яго стоял так близко и смотрел так пристально, что ей стало страшно. Он не собирается сворачивать с пути… она стоит у него на пути…

И тоже не может свернуть.

- Отец!

Я вздрогнул. Время от времени, завидев мою бордовую рясу инквизитора, студиозусы и профессора обращались ко мне как к «отцу Груви», но этот голос… Я обернулся, чувствуя, что улыбаюсь. Надо же…кричит на весь двор и не стесняется… Великие боги, как же это, оказывается, приятно, когда тебя зовут отцом…

Ко мне спешил Родольф Беркана. В студенческой накидке – с некоторых пор это стало чем-то вроде обязательной формы – из-под которой виднелись мягкие сапожки и обтянутые рейтузами ноги, он казался незнакомым и каким-то юным. Совсем мальчишкой. Впрочем, мальчишкой он и был – ему ведь еще не было и двадцати.

- Отец… - подбежал он, переводя дух, - виноват, пра Груви…

Радужное настроение куда-то испарилось.

- Я… вас искал.

- Меня?

- Да. Я… - он смущался, как девушка, - я хотел сказать вам спасибо за… за все, что вы сделали для меня.

- Вот как?

- Да. Если бы не вы…Вы подарили мне целый мир. Я, - юноша раскинул руки, - я обрел новую жизнь.

«Если бы не я, парень, ты бы вообще не обрел жизни!» - хотелось сделать замечание, но я промолчал. Уж слишком восторженным было лицо моего сына.

- Здесь так здорово! – продолжал он. – У меня столько новых друзей… И им совершенно все равно, Беркана я или нет! Представляете, отец, некоторые даже не знают, чем знаменито это имя! «Это от слова «береза», что ли?» - спрашивают они, - он расхохотался, словно сказал удачную шутку. Я невольно улыбнулся в ответ. Веселье Родольфа было таким заразительным…И сам он весь так и лучился счастьем. Оно буквально распирало его изнутри…

… слишком сильно. Мальчик был счастлив… счастлив так, словно…

…словно спешил нарадоваться за всю оставшуюся жизнь.

Мне стало жутко. Нельзя быть слишком счастливым в этом мире, полном мстительных богов и завистливых людей. Моя божественная супруга, Смерть, может не просто взревновать, но и отомстить в свойственной ей манере. Ведь у нас с нею тоже есть сын. Правда, он где-то далеко, я видел-то его лишь раз в жизни. И он на пару лет моложе Родольфа. Каким он стал или станет через некоторое время?

- Я рад, - сказал просто для того, чтобы что-то сказать, ибо молчать было бы нетактично. – Рад, что тебе тут нравится. И ты ни о чем не должен меня благодарить. Если тебя приняли на ведьмачий факультет, значит, у тебя есть дар. Я лишь…

- Я этим обязан вам.

Вот опять! Как ему объяснить, что, чем дальше мы будем друг от друга, тем лучше для всех?

- Отец, я, - он вдруг замялся, переступая с ноги на ногу, - я хотел вас попросить…

- Да?

- Я слышал… кхм… тут приятели болтали, будто… ну…будто к нам в Институт приходил сам принц Богумир?

- Да. Было такое.

Еще бы! Визит его высочества скрыть при всем желании не получилось. Хорошо еще, что обошлось без последствий.

Пока обошлось.

- И что вы сами будто бы… будто бы однажды отменили лекцию из-за того, что вам надо было… ну… туда… во дворец?

- Да.

- Так вот, - он побагровел чуть ли не до корней волос, - я писал сэру Роберу в… ну… вы знаете… рассказывал ему о том, что поступил в Институт и вообще… о том, что встретил вас и… все такое… И он мне ответил, - юноша полез за пазуху, доставая порядком помятый конверт с гербом, - он писал, что во дворце сейчас живет Яго…

Голос Родольфа упал до шепота.

- Вы бы могли… я бы хотел увидеться с… с ним…

Я выдохнул, расслабившись. Ну, вот, уже лучше. Все это – лишь вступление к самой обычной просьбе. Мальчик умен, он понимает, что я ему, по большому счету, никто. Что я лишь зачал его и исчез, а настоящим отцом, воспитателем и защитником был нынешний глава рода Беркана, сэр Робер. Он принимал участие в жизни мальчика с первых дней, и потому естественно, что его сына мой собственный сын считал кем-то вроде брата. Да он так и говорил раньше… И это совершенно нормальная просьба – воспользоваться связями для того, чтобы проникнуть во дворец. Так поступают сплошь и рядом, не я первый и не я последний…

Вот только почему у меня так паршиво на душе?

- Ладно, - я постарался, чтобы мой голос звучал спокойно. – Когда его высочество в следующий раз соизволит осчастливить нас своим посещением, я вас познакомлю. И, если тебе повезет, ты даже сможешь его сопровождать во дворец…

Юноша встрепенулся, как молодой конь:

- А вы? Разве вы не можете… сами?

- Провести тебя во дворец? После того, как… Нет, вряд ли меня второй раз удостоят такой чести!

Забегая вперед, скажу, что будущее все расставило по местам.

Глава 10

ГЛАВА 10.

- Мастер Груви! Мастер Груви!

Ко мне бежал дежурный аспирант. Их часто использовали как подсобных рабочих – перетащить тяжести, отмыть кабинет после неудачного эксперимента, произвести мелкий ремонт, сгонять куда-нибудь с поручением. Первый год аспирантуры они выполняют скорее обязанности слуги, на второй год становятся кем-то вроде подмастерьев и лишь на третий год их начинают готовить к стезе наставника или разрешают заниматься научными изысканиями. Мне в свое время несколько раз советовали завести либо аспиранта, либо послушника – в монастыре. Но к такому учителю, как я, молодежь шла неохотно, а в монастыре… пробовал я как-то раз. Не хочу вспоминать.

- Что случилось? – я подумал, что шанс немного отдохнуть и посидеть где-нибудь в тишине накрылся медным тазом.

- Там…- аспирант глотнул воздуха, - там… принц!

- Какой принц?

- Н-наследный. Который будущий король Богумир…

- И что?

- Он… {там!} – в глазах парня была паника.

- Где?

- На фехтовальном поле.

Все. Приехали. Ла-адно, Згашик, возьми себя в руки. Еще ничего не случилось.

- На фехтовальном поле, - повторил медленно, чтобы выиграть время.