— Да, — признался Канавин и упавшим голосом произнес: — Вам и это известно.

— И не только, а гораздо больше, чем вы думаете, Сергей Александрович. Продолжайте, я вас слушаю.

— Во время службы в Таиланде я готовил на вербовку одного местного офицера. Он казался мне ценным источником информации. Она действительно представляла разведывательный интерес. Это была не только моя, но и оценка нашего резидента. И когда я вышел на его вербовку… — голос у Канавина сорвался. — Я мог… Мог понять, что он подстава! Самоуверенный болван! Я купился на его информацию. Будь проклят тот день, когда мы встретились!

Нервы у Канавина сдали. Он схватился руками за голову и, покачиваясь из стороны в сторону, завыл на одной ноте.

— Борис Сергеевич, подайте воды Сергею Александровичу! — распорядился Устинов.

Майор налил в кружку воды. Канавин дрожащей рукой принял ее и, расплескивая на пол, выпил до дна. Смахнув с подбородка и куртки капли воды, он поднял голову. В его глазах, казалось, застыла мировая скорбь. Собравшись с силами, Канавин продолжил:

— На ту нашу встречу майор пришел не один, а с Сэмом Бруком. Этот мерзавец стал меня шантажировать и принуждать к сотрудничеству! Но я отказался! Честно! Прошу мне поверить, товарищ генерал!

— Но если вы, Сергей Александрович, отвергли сотрудничество, то почему не доложили о вербовочном подходе со стороны РУМО?

— Испугался! Вы же понимаете, после всего того, что произошло, на моей карьере можно было ставить крест. До окончания командировки в Таиланде оставалось чуть больше месяца, и я думал, что дотяну. Но они достали меня здесь. Дурак! Теперь расплачиваюсь за все! — сокрушался Канавин.

— Сергей Александрович, сколько раз вы встречались с Бруком — Шраммом? — уточнил Устинов.

— Три раза! Всего три! Первый — в Таиланде. Второй — на торжественном приеме. Третий — в энтографическом музее.

— Какие задания давал вам Брук — Шрамм?

— Я отказался их выполнять! Я послал его куда подальше! Сволочь! В следующий раз я набью ему морду! Клянусь, товарищ генерал!

— С клятвами, Сергей Александрович, давайте не будем спешить, — остудил его Устинов и многозначительно заметил: — Давайте вместе поищем выход из ситуации.

Канавин встрепенулся, смахнул с лица пот и спросил:

— Товарищ генерал, если я вас правильно понял, вы намерены использовать меня в игре против американцев?

— Использовать? В игре? Нет, Сергей Александрович, вам предлагается совместная работа в интересах обеспечения безопасности нашего государства! — подчеркнул Устинов и напомнил: — Вы как профессионал понимаете, что в сложившейся ситуации, чтобы избежать уголовного наказания и достойно завершить службу, работа с нами — ваш единственный выход.

— Понимаю! Понимаю! Я согласен! Я выйду на контакт с Бруком! Я выполню ваше задание, товарищ генерал! Я…

— Погодите! Погодите, Сергей Александрович! После вашего последнего разговора с Бруком подобная сговорчивость может только насторожить его.

— Понимаю! Взамен на информацию я потребую от него американский паспорт. Он обещал.

— Одного этого будет мало. Затребуйте с него несусветную цену и торгуйтесь. Брук — капиталист, для него это вполне естественно.

— Я заломлю с него такую цену, что в нашей «Березке» будет хоть шаром покати! — заявил Канавин, и впервые на его лице появилась улыбка.

— Это уже перебор, Сергей Александрович. Аппетит придется убавить. Нашим гражданам надо хоть что-то оставить, — шутливо заметил Устинов и распорядился: — А сейчас я вас попрошу письменно и подробно изложить все, что вам известно о Бруке.

— Да! Да, конечно! — согласился Канавин и занялся составлением отчета.

С того дня началась его подготовка к явке с Бруком — Шраммом. Устинов рассчитывал, что она может состояться в ближайшее время, на совместной советско-американо-британской встрече в советской Миссии связи в канун 61-й годовщины Великой Октябрьской Социалистической революции — 6 ноября 1978 года. Надежда не оправдалась. Брук отсутствовал на церемонии, а его коллеги не предприняли попыток выйти на контакт с Канавиным. В последующем, в течение всего ноября и до наступления рождественских праздников, Брук — Шрамм никак себя не проявил. В оперативном штабе советских контрразведчиков воцарилось уныние. Сам Канавин находился на грани нервного срыва и всячески пытался убедить Устинова в том, что не ведет двойной игры.

Возникшие было сомнения и подозрения в отношении Кана-вина рассеялись в первый день Рождества. На приеме, состоявшемся в Миссии связи США, наконец, появился Брук — Шрамм. Между ним и Канавиным состоялся короткий разговор. Американец принял его условия сотрудничества и дал первое задание. Оно касалось планов командования ГСВГ по размещению на территории ГДР новейшего комплекса ПВО С-125. Для обеспечения безопасной связи он предложил дальнейшие контакты поддерживать на территории Восточного Берлина и ГДР, в качестве партнера рекомендовал своего коллегу — сотрудника ЦРУ Джорджа Формана, работавшего под дипломатическим прикрытием второго советника посольства США в ГДР. Канавин согласился и, в свою очередь, выдвинул условия: американский паспорт, половину вознаграждения передавать ему наличными, а вторую зачислять на личный счет в банк Швейцарии. После короткого торга Брук — Шрамм принял их. Встреча закончилась тем, что они обменялись номерами телефонов и согласовали пароль для связи с Форманом. В ЦРУ посчитали, что их разведывательная сеть в советском блоке пополнилась еще одним ценным агентом — Тумановым.

Дерзкий замысел советских контрразведчиков осуществился. Операция «Корсары», такое название она получила в управлении особых отделов по ГСВГ, была взята на личный контроль Председателем КГБ Андроповым. В управлении готовились к организации следующей встречи Канавина с американским разведчиком Форманом и сосредоточились на формировании блока дезинформационных материалов.

Отшумели и остались позади рождественские и новогодние праздники, закончился январь, а в ЦРУ не спешили выходить на связь с агентом Тумановым — Канавиным. Это дало основание Устинову считать, что в лучшем случае в американской спецслужбе, вероятно, дополнительно проверяли вновь завербованного агента, в худшем случае — заподозрили его в двойной игре.

8 февраля 1979 года на квартире Канавина раздался телефонный звонок. Неизвестный, представившись другом «нашего общего знакомого», произнес условную фразу-пароль: «…Я с нашим общим знакомым 10 февраля буду в Берлине. Вы бы не могли составить нам компанию?»

В дальнейшем разговоре Канавин и неизвестный договорились о месте и времени встречи. Она должна была состояться в 11:00, в Сан-Суси, в Картинной галерее, в зале итальянской живописи, у картины Караваджо «Неверие апостола Фомы».

Советские контрразведчики все-таки поверили, что со стороны американской спецслужбы это был не розыгрыш. С той минуты значительная часть сил управления была сосредоточена на обеспечении встречи Канавина с коллегой Брука — Шрамма. Им, как полагал Устинов, мог быть Форман. В своем прогнозе он не ошибся. В обозначенное время тот появился в зале итальянской живописи у картины Караваджо «Неверие апостола Фомы». Назвав пароль, Форман незаметно передал Канавину рекламный буклет картинной галереи. Буклет оказался бутафорией. Внутри в нем находились: инструкции по организации дальнейшей связи, бумага для тайнописи и задание. Его содержание обнадежило советских контрразведчиков. Американская спецслужба проявила интерес к их наживке — «планам командования ГСВГ по размещению на территории ГДР новейшего комплекса ПВО С-125».