Янси внутренне сжался, но не позволил себе показать обуревавшие его чувства. Он приехал сюда не затем, чтобы сражаться с ней. У него совершенно другая цель.

– Есть хочешь?

– Нет, благодарю. Я сыт.

– Ну конечно же, хочешь. – Она знаком подозвала официанта.

– Я тебе ясно сказал, Вида Лу, я сыт.

Она побледнела, но ни на секунду не потеряла самообладания.

– Тогда зачем ты приехал?

– Чтобы поговорить.

– О, Янси, я не хочу бороться с тобой, – промурлыкала она. – Я надеялась, ты зайдешь ко мне сегодня вечером.

– Не зайду, и ты сама это знаешь.

– Нет, не знаю, – горячо возразила она. – Ты мой, Янси. Ты принадлежишь мне.

Его лицо потемнело.

– И не забывай об этом. Ты куплен, и за тебя заплачено.

Иисусе! Эта сумасшедшая не должна узнать про них с Даной. Больше он ни о чем не мог думать.

– Слушай, я должен сообщить тебе нечто важное.

– Что именно?

В голосе Виды Лу не слышалось никакой заинтересованности. Заметив это, Янси подумал, что ее тщеславие не знает границ. Она искренне верит, что он назначил ей встречу только потому, что ему захотелось увидеть ее. Если бы он не презирал ее, то наверняка пожалел бы.

– У Шелби Тримейна кое-что на уме, – объявил он.

Вида Лу вскинула брови.

– Да?

– Ходят слухи, что он ведет переговоры с компанией, которая хочет купить нашу землю под парк отдыха.

– Ну, это абсурд! Он не может на это пойти!

– Он может сделать все, что угодно и что ему выгодно.

– Кто тебе рассказал? – потребовала ответа Вида Лу.

– Не важно. Важно другое – правда это или нет. Перед тем как тебе позвонить, я пытался связаться с Шелби, но его нет в городе.

– Держись от него подальше.

Янси глубоко вздохнул, чувствуя, что теряет терпение.

– Не учи меня, ладно?

– Хочешь получить больницу – будешь делать то, что я прикажу. Держись от него подальше. Я сама займусь Шелби Тримейном.

– Прекрасно! Поступай как знаешь. Но если ты подведешь…

– Не подведу.

– Хорошо. Теперь, когда мы уладили это, я ухожу.

Вида Лу встала одновременно с ним и обошла вокруг стола.

– Я не попрощалась с тобой, любимый.

Прежде чем Янси успел сообразить, что она собирается делать, Вида Лу приподнялась на цыпочки, наклонила его голову и жадно поцеловала в губы.

Дане уже не казалось, что внутри ее тикает бомба, но давление в голове она еще чувствовала. Она подозревала, что эйфория, возникающая у последней черты, желание выступить первым с сенсационным материалом возникает у каждого журналиста в такой момент.

Кроме того, ей надо знать, получит ли она работу в «Ишьюз», а это решится, только когда она закончит статью и отошлет ее в журнал. Она не сомневалась в своих способностях, но остальные? У нее нет никаких гарантий.

Однако работа была не единственной причиной ее состояния. Дана не забыла о змее по имени Альберт Рамзи. Ударом кулака Янси задвинул его подальше, но кто знает, не выползет ли эта змея снова из своей норы? Что ж, надо смотреть в оба и замечать все, что происходит вокруг.

Но главная причина головной боли – это Янси, или, точнее, ее личное отношение к нему.

Любит ли она его? Сегодня утром, через два дня после второго ночного любовного марафона, она спросила себя об этом и без колебаний ответила: да, она влюбилась.

А он ее любит? Она знала, что он хочет ее. Но любовь? Она не знала, способен ли мужчина вроде Янси Грейнджера любить женщину с такой же страстью, как себя или свою работу.

Дана вздохнула. От этой мысли можно впасть в отчаяние. Она не хотела любить этого непостоянного мужчину. И вообще никакого. После травмы, нанесенной ей в прошлом, Дана решила: это не для нее. Но теперь она наверняка не в себе, если пустилась в такие невероятные приключения.

Она пошевелила правым плечом. Ей показалось, что внутри что-то хрустнуло. Этого хватило, чтобы вернуться к реальности. Она не может позволить себе роскошь развлекаться. Ей надо ехать в больницу, на операцию к Янси. От радостного предвкушения сердце Даны забилось сильнее.

Он сказал ей вчера, что сегодня у него сложная операция по удалению матки и два искусственных оплодотворения. На это стоит посмотреть.

Вчера Янси Грейнджер был совершенно очаровательным, но какой он сегодня, Дана не могла себе представить. Слушать его необыкновенно интересно, он менялся, рассказывая о работе, а наблюдая за его жестами, за движениями рук – красивых рук хирурга, – Дана вспоминала, как они прикасались к ее телу. В сущности, они лечили ее своими целебными прикосновениями.

Однажды их глаза встретились, и на секунду показалось, что они в комнате только вдвоем. Дана почувствовала, как краска заливает лицо, и поспешно отвела глаза.

Уже одетая, с блокнотом в руке, Дана собиралась выходить, как вдруг вспомнила, что не поговорила с Гаррисоном о Шелби Тримейне. Она хотела обезопасить себя со всех сторон.

Дана посмотрела на часы – у нее есть еще несколько минут – и набрала номер «Ишьюз».

– Как хорошо, что ты на месте! – сказала она, когда Тим снял трубку.

– Привет, Дана, что я должен сделать?

– Ты уже сделал, я думаю…

– О, верно – финансовые дела Шелби Тримейна.

– Ну?

– Они где-то здесь, среди бумаг.

Дана слышала шуршание листов, едва сдерживая нетерпение.

– Да, вот они.

– И что?

– Ничего, за исключением того, что у этого козла денег полные карманы.

– Тогда с какой стати он соблазнился отдать землю под парк отдыха, а не под больницу? Значит, дело не в деньгах…

– Есть еще кое-что. Он учредил громадный политический трастовый фонд на имя сына. Очевидно, у него большие виды на него.

– Да, я знаю. Если все так, как ты говоришь, не намерена ли «Андерсон груп» кое-что подсыпать ему в копилку?

– Или поддержать другими способами. Ты – мне, я – тебе, известный принцип.

– М-м-м… Это, конечно, повод для размышлений. Еще раз спасибо, Тим. Я свяжусь с тобой.

Она домчалась от гостиницы до больницы, словно подхваченная ветром. Улыбающийся Броди Калхаун встретил ее в дверях.

– Мисс Бивенс! Рад снова видеть вас.