Придя в ужас от такого видения, Томми чуть не рухнул в траву. Вокруг взмыли в воздух мельчайшие разноцветные крупинки, легкие как пух, и тихо рассеялись.

И тут глаза чужака полыхнули огнем.

Томми во весь дух пустился наутек. Фонарик уже едва светил – того и гляди он мог совсем погаснуть. И Томми вновь оказался бы в кромешной тьме.

Запыхавшись, он остановился перевести дух. Томми сбился с дороги и не знал, как теперь добраться до скотобойни. Он даже не представлял, где находится.

Упав на колени, Томми уперся руками в землю – шероховатую, каменистую. Совершенно не похожую на канзасскую.

Что-то чиркнуло его по волосам. Фонарик мигнул последний раз – и погас. Томми постучал по нему, безуспешно пытаясь оживить, и в конце концов выбросил его в траву. Он решил продвигаться дальше с вытянутыми вперед руками, потому что не видел больше ни луны и ни одной звезды, как будто небо сплошь затянуло густым туманом. Как будто мир вокруг вдруг исчез.

В нос ему ударил смрад – так воняли трупы разлагающихся животных. Мало-помалу глаза привыкли к темноте, и впереди, метрах в двадцати, он разглядел более светлый участок земли, обнесенный высокой изгородью.

На земле виднелись бессчетные черные фигурки, похожие на нераспустившиеся цветы. Они облепили весь участок и шевелились как живые.

Чуть погодя Томми смекнул, что это вороны – сотни ворон, которые не испугались его и даже не метнулись в сторону.

Выхода у него не было. На дрожащих ногах он двинулся прямо через их скопище. Птицы пялились на него своими неестественно красными глазами и казались совершенно спокойными… Словно поджидали его.

Томми резко попятился, со звонким хрустом давя ногами сухую траву. По лбу у него стекал пот, холодный как лед.

То, что он поначалу принял за изгородь, на самом деле было ровными рядами крепко вбитых в землю кольев, и на некоторые были насажены голые тела. Даже издалека Томми увидел, что под ногами у них растекалось сверкающее море крови.

Он приблизился к первому ряду – и узнал среди мучеников Родни Вольпа. Руки у юноши были связаны за спиной, глаза – широко раскрыты, кол торчал острым концом из середины черепа. Чуть поодаль Томми увидел Бредли Меллона, которого он как-то избил в школьном коридоре; кол торчал у него из живота, а большая часть лица была разодрана. Томми прошел дальше, чувствуя, как от возбуждения у него закипает кровь, и наткнулся на Трейси Хиллман, которая однажды предложила сделать ему минет в туалете. Она была голая, как и все остальные, а кол входил ей во влагалище и выходил наружу из грудной клетки, аккурат посередине. Томми погладил ее по щеке. Она была еще теплая. Должно быть, испустила дух совсем недавно. Он закрыл глаза и лизнул ее в щеку, благо теперь ей было не отвертеться, потом крепко сжал ее правую грудь и дернул с такой силой, что вырвал с корнем. Взглянув мельком на эту окровавленную штучку, он швырнул ее на землю.

Она шмякнулась в огромную жирную лужу и раздулась, став похожей на медузу.

На бугорке сидел маленький светловолосый мальчуган, подбородок у него был в крови, в руке он держал кусок сырой плоти, выдранной из трупа. Малыш как будто обрадовался, увидев Томми, и сипло рассмеялся, как взрослый. Глаза у него были такие же черные, как у того людоеда.

Своими острыми зубами он вновь впился в мертвую плоть.

Томми с отвращением бросился прочь со всех ног. А когда оглянулся, то увидел лишь поля, расстилавшиеся под ярким светом ожившей луны.

И вдруг ему в нос опять ударила вонь, которую принесло ветром, и он ее наконец распознал.

Он снова оказался в знакомом месте. Немного дальше виднелась цельная конструкция скотобойни.

Но не успел он обрадоваться, как почувствовал сильный удар чуть ниже затылка и рухнул наземь.

Чьи-то руки схватили его за горло. И тут он ощутил этот запах тухлятины.

Над ним стоял Элмер с красным от злости лицом, из открытого рта стекала слюна.

Он пытался его придушить – вышибить из него дух.

Томми уже не мог дышать, но ему удалось пнуть старика в живот. Элмер разжал руки. Томми перевалился набок, хватая ртом воздух. Элмер снова набросился на Томми, но тот ударил его кулаком по лицу и уложил на месте.

Он поднялся, кашляя и задыхаясь. Кулак был в крови. Он поднес его ко рту и зализал ссадину.

Уж теперь-то этот сукин сын так просто не выкрутится. Напав на Томми, он дал маху в последний раз в своей жизни.

Томми дотащил обмякшего Элмера до скотобойни и бросил в главном зале под крюком, который ему, увы, не удалось оттянуть вниз, как он ни старался.

Затем он достал нож и стал терпеливо ждать, когда старик очнется.

Элмер открыл глаза и тут же рассмеялся. Это дерьмо развлекалось, дразня его. Только сейчас Томми понял то, чего раньше почему-то не мог взять в толк.

Бродяга явился сюда не просто так. Мерзкого старика послал разыскать его и убить людоед – он-то и науськал эту образину вцепиться лапами ему в горло.

Но у старого выродка ничего не вышло. И теперь он, Томми Хьюитт, отправит послание его хозяину.

Томми посмотрел на лезвие ножа, различил собственное отражение и, почувствовав, как по спине пробежала сладостная дрожь, подошел, пританцовывая, к бродяге.

Элмер, вытаращив глаза, следил за тем, как приближается его собственная смерть с ужимками одержимого мальчишки.

Томми, казалось, видел его всего, до мельчайших деталей, словно охватывая их одним взглядом.

Он уже не упустит представившуюся ему возможность.

Элмера пробила дрожь. Его сковал ужас. И вызвал этот ужас он, Томми Хьюитт.

В этот миг он был его живым воплощением.

Не успел Элмер опомниться и предпринять хоть что-нибудь, чтобы отбиться, как Томми набросился на него и всадил нож ему прямо в грудь. Потом вонзил лезвие еще раз и еще – со все возрастающей силой. Остановился он, лишь когда наткнулся на кость, но тут же нацелился на другие места – живот, бедра, горло. Так что вскоре Элмер перестал стонать, и теперь было слышно только, как лопается его кожа и хлюпает рвущаяся плоть под натиском неистовой злобы.

Затем Томми запустил руки в еще теплые внутренности и стал вырывать все, что поддавалось. Там было несметное количество сокровищ, разной формы и всевозможных цветов, он даже не мог такого представить.

Это совсем не походило на животных и даже на то, что он себе когда-то рисовал в воображении. Все его существо будто вывернулось наизнанку – ничего подобного скотобойня раньше не видывала.

Томми приставил лезвие к горлу Элмера.

И без лишних проволочек располосовал его.

Но ему и этого оказалось мало.

Он крепко схватил беднягу за волосы и с невероятной легкостью оторвал ему голову. Потом принялся колотить этим шаром из плоти и кости о землю, радостно вскрикивая всякий раз, когда тот ударялся о цементный пол, оставляя на нем кровавые следы.