– Йайа, я должна.

Старушка угрюмо опустилась в кресло. Кирия Коралис, которая за эти дни испытала настоящее счастье, теперь не сдержала слез.

– Но зачем? – тихо спросила она. – Скажи мне зачем…

Темис рассказала ей об Алики, об их дружбе, зародившейся на Трикери, о том, как подруга спасла Ангелоса.

– Ангелос не выжил бы без помощи Алики.

– Но как это связано с тем, что тебе придется снова уйти?

Темис рассказала про сына Алики и казнь.

– Theé mou… – выдохнула кирия Коралис. – Почему они сделали это?

– Потому что она нарисовала наши портреты. Которые показывали правду. Они наказали ее за это.

– И…

– И я пообещала ей найти сына и воспитать его…

Темис ни слова не сказала об отце этих двух детей. Кирия Коралис, наверное, предположила, что ребенок Алики тоже лишился отца, как и ее собственный правнук.

Лицо кирии Коралис стало пепельным.

– Но…

– Он будет Ангелосу братом, – твердо сказала Темис.

Она знала, что это опасное предприятие, и задавала себе сотни вопросов. Где она найдет его? С чего начать поиски? У нее было лишь имя женщины, которой Алики отдала ребенка, – Анна Кузелис. Только в Афинах могли жить сотни женщин с таким именем.

– Если я найду ее, тогда…

Прагматичная кирия Коралис перечислила ей все трудности.

– Агапе му, ты уверена, что это хорошая мысль? Она могла выйти замуж или уехать за границу. И может, ребенок даже не у нее.

– Я пообещала, йайа. Я постараюсь сделать все, что в моих силах.

Кирия Коралис встала, чтобы сварить кофе. Она пребывала в задумчивости, помешивая напиток в маленьком кофейнике брики, и Темис заметила, что у бабушки дрожат руки.

– Позволь помочь тебе, йайа.

Темис налила горячий кофе в две маленькие чашки и отнесла их к столу.

Бабушка сидела в задумчивости. Китель Танасиса, висевший на двери, напомнил о знаках различия, которые следовало пришить, а также навел ее на мысль.

– Знаешь, кто сможет нам помочь? – воскликнула она.

– Кто? – оживленно спросила Темис.

– Твой брат.

Темис озадаченно посмотрела на бабушку:

– Но зачем ему помогать мне?

– Потому что ты его сестра.

Никто не скрывал, что у властей заведены досье на всех неблагонадежных. Темис знала, что такую папку завели и на нее с описанием ее жизненного пути. Скорее всего, Анна Кузелис тоже там числилась, ведь подписание дилоси не означало, что имя вычеркивалось из списков. Упоминания об аресте и ссылке не убирали из личных дел.

Темис уложила Ангелоса на кровать и сама легла рядом. Они еще не пришли в себя после утомительного путешествия с Трикери и оба проспали до утра.

Вечером кирия Коралис заговорила с Танасисом о полицейских архивах. Лишь она могла спокойно разговаривать с ним о чем угодно, особенно о таком щекотливом деле.

– Темис хочет найти свою подругу. Одну из женщин, которую встретила на Трике…

– Не произноси этого слова! – прервал бабушку Танасис. – Прошу, больше никогда не говори про это место. Не при мне.

– Прости, агапе му, – пробормотала кирия Коралис.

– И ни при ком другом. Я не хочу позориться из-за… этой… красной сестры.

– Ш-ш, – сказала кирия Коралис. – Они спят в соседней комнате.

Танасиса это не сдерживало.

– На нас тоже останется клеймо! Позор всегда прилипает! Как дерьмо к ботинку!

– Танасис, не волнуйся так. Успокойся, дорогой. Обещаю, я ничего не расскажу. Никому.

Она увидела, как Танасис тряхнул головой, и налила ему немного ципуро в стакан, чтобы успокоить. Он залпом выпил и с грохотом поставил пустой стакан на стол. Так он просил добавки.

Кирия Коралис послушно налила еще.

– Значит, она хочет узнать, что случилось с ее подругой?

Танасис несколько секунд молчал, попивая ципуро.

– А если она встретится с этой подругой снова? Разве не лучше держать таких женщин порознь?

– Мне кажется, она просто хочет узнать, что с ней стало… Просто из любопытства.

– Тогда это, пожалуй, не навредит, – проворчал Танасис.

У него на уме было кое-что еще. Вдруг он сможет найти дело Темис? Стоило рискнуть, если получится подправить ее дело. Все что угодно, лишь бы его не связали с коммунистами.

– Посмотрим, что можно сделать, – наконец проговорил он. – Но ничего не обещаю.

Кирия Коралис улыбнулась. Танасис редко уступал, даже самую малость.

На следующий день Темис написала на клочке бумаги имя женщины и отдала бабушке, которая в подходящий момент подсунула его Танасису.

Темис видела, как он перед уходом на службу положил листок в нагрудный карман. Верь она в силу молитвы, то пошла бы в церковь, но вместо этого она зажгла небольшую свечу и поставила на подоконник.

Несколько недель Танасис не упоминал об Анне Кузелис, хотя Темис спрашивала бабушку каждый день: «Есть ли новости?»

Кирия Коралис знала, что внук разозлится, стоит заговорить об этом.

– Нужно подождать, пока у него появится информация. Не нужно сердить его.

Внучка сгорала от нетерпения. Каждый день она представляла себе ребенка, который рос вдали от нее, а шансы найти его уменьшались.

В голове прокручивались возможные варианты.

Алики хотела, чтобы ее сына вырастили коммунистом, поэтому Анне следовало отвезти его в какой-то из коммунистических детских лагерей за пределами Греции. Темис знала, что многие отправлялись не только в Албанию, но и в Югославию, Румынию, Чехословакию, Польшу, Венгрию и Болгарию.

– Он даже может оказаться в Ташкенте, – сказала Темис бабушке.

– Агапе му, пока у Танасиса не появятся новости, лучше не переживать попусту. А если ребенок там, надо принять это. Ты хотя бы знаешь, где находятся такие места? Как далеко Таш… как называется то место?

– Нет. Я даже не смогу найти его на карте. Но говорят, что некоторые дети живут там в ужасных условиях – в заброшенных гостиницах или, как цыгане, на улицах…

– Так бы сказал твой брат, – проговорила бабушка. – Но не стоит верить всему, что слышишь. Знаешь, здесь даже устроили национальный день скорби по детям, когда ты была… далеко.

Кирия Коралис никогда прямо не говорила о времени заключения Темис.

– В каком смысле?