– Нам нужна частица от каждого, – подтвердил Фальк. – И необходимо найти способ связать целую армию с гильзами.

– Мы можем использовать материальную связь, – предложил Уэсли.

– Слишком рискованно, – возразил Арджун. – Если мы все будем связаны с талисманами, то окажемся связаны друг с другом. Мы сможем заглядывать друг другу в душу и читать мысли каждого. Этого хватит, чтобы заставить всех нас потерять разум.

«И это было бы очень печально».

Пальцы Уэсли дернулись.

Смотрящему совершенно не нравилась эта идея. Особенно то, что его армия сможет прочесть его мысли. Не для того он выстраивал свою карьеру на фундаменте из тайн, чтобы теперь открыть эти тайны всем и каждому.

И кроме того, одного постороннего присутствия в его разуме было более чем достаточно.

– Мы можем использовать кровную магию, – сказал Арджун. – Это самая могущественная разновидность.

Идея оказалась не самой плохой из тех, что слышал Уэсли. По сути, это выглядело как весьма хорошая идея. Юношу даже обеспокоило то, что он не додумался до нее первым.

Фальк покачал головой:

– Мы выкачаем всю кровь, пытаясь наполнить все эти гильзы, – сказал он. – Нужно придумать что-то еще. Что, если использовать только одну гильзу? Она тоже может дать хороший эффект и…

– Нам не понадобится наполнять все гильзы, если они связаны, – возразил Арджун. – Хватит и одной капли крови от каждого из наших людей. – Он хмуро посмотрел на Фалька. – Неужели фокусники ничего не знают о магии?

Уэсли положил руку на плечо Фальку.

– Он силен умениями, а не мозгами.

– Но вы согласны, что это может сработать? – поинтересовался Арджун.

– Может быть. – Фальк сглотнул и провел руками по проводам. – Если связь будет стабильной, полагаю, кровь сдержит их все.

Уэсли подавил желание хлопнуть Арджуна по спине. Смотрящий не хотел, чтобы между ними возникло нечто столь опасное, как симпатия.

– Значит, у нас есть план, – сказал Уэсли.

– На самом деле план есть у меня, – поправил Арджун.

– Если переживем следующую неделю, напомни, чтобы я вынес тебе благодарность.

Уэсли закатал рукава рубашки до локтя. Смазка от зарядов просочилась сквозь ткань и размазалась по его татуировке. По шрамам. Если кто-нибудь из них переживет следующую неделю, Уэсли понадобится множество новых костюмов. А если они выиграют это сражение, он намерен вернуться в Крейдже и никогда больше не уезжать.

Мир за пределами его города казался чужим и непредсказуемым. В этом мире не было ничего похожего на дом. Приключения, которые здесь попадались на каждом шагу, были не по-хорошему опасными. Уэсли любил, чтобы все риски были взвешены и рассчитаны. Он любил знать, что ждет его за углом, чтобы точно понимать, как с этим справиться. Юноша любил, чтобы его костюм оставался чистым.

Когда эта битва будет окончена, смотрящий вернется в дом, который сам же и построил, и сделает его еще более прочным. Уэсли создаст из всей Усхании крепость, неприступную для Эшвудов из других стран. Он объединит все города – прочно, как никогда прежде.

Когда Уэсли станет Главой, то вдобавок к дому обзаведется и семьей.

– Так и сделаем, – сказал он Фальку. – Я сообщу остальным, что придется пролить кровь немного раньше.

Уэсли вышел из отсека, оставив Фалька работать. Арджун рысцой поспешил следом, стараясь угнаться за резкой походкой Уэсли. Тот шагал через весь поезд.

– Ты получил эти отметины в сражении? – спросил Арджун. – Или защищаясь?

Это был хороший вопрос. Уэсли слегка сбился с шага. Никто никогда прежде не спрашивал его о шрамах. Вероятно, потому, что парень редко показывал их, пряча под костюмом. В иных случаях татуировки неплохо их маскировали. Но помимо того, Уэсли подозревал: люди просто не хотят знать ответ или видеть, как он среагирует на вопрос. И сейчас прямолинейность Арджуна застала смотрящего врасплох.

– Не знаю, – произнес Уэсли, снова направляясь вперед. – Шрамы – это прошлое, а я скорее сосредоточен на будущем.

– Ты никогда не спрашивал у своих родных?

– У меня нет родных, – отозвался Уэсли.

«Ложь. Ты всегда был невероятным лжецом».

– У всех есть родные.

Уэсли остановился и бросил на Арджуна усталый взгляд.

– В Гранке – может быть. Но Крейдже построен на спинах сирот. Фокусники – это дети, о которых забыл и мир, и страна. Ясно?

Арджун угрюмо кивнул, показывая, что действительно все понял.

– Я не хотел оскорбить тебя. Я спросил об этом лишь потому, что хочу побольше узнать о человеке, с которым мы стали союзниками.

– Что ж, ты узнал. Есть у тебя еще какие-нибудь навязчивые вопросы?

Уэсли опять пошел вперед – немного быстрее, чем раньше. Однако Арджун без труда держался рядом с ним.

– Как, по-твоему, ты достаточно силен, чтобы остановить своего Главу при помощи одних только этих зарядов и заемной магии? – спросил Арджун, как будто ему действительно было интересно: являлась ли уверенность Уэсли напускной или же у них действительно имелся шанс победить.

Уэсли сунул руки в карманы.

– Ты что, меня недооцениваешь?

– За прошедшие эпохи многие из моего народа были убиты, – сказал Арджун. – И теперь, когда твой Глава снова похищает Мастеров с улиц, нет ничего удивительного в том, что я насторожен.

– Насторожен? Или испуган?

– Бдителен.

Уэсли пожал плечами:

– Удача благоприятствует отважным.

– Но только глупец не следует предостережениям осторожных людей, – отметил Арджун. Уэсли повернулся к нему и поднял брови:

– Ты это только что придумал.

– После всего случившегося в Гранке я должен стать защитником своего народа, – заявил Арджун. – Теперь, когда Асиз… больше нет.

Похоже, он не мог заставить себя сказать «мертва» – как будто, если не произносить вслух, это перестанет быть правдой.

– Теперь я должен стать Господином и защищать тех, кто остался от нашего народа. Я не могу подвести их, как подвел Асиз.

В глазах Арджуна читалась такая острая боль, что Уэсли с трудом удерживался, чтобы не отвести взгляд. Смотрящий пытался представить, каково ему было бы, если бы речь шла о его родных… если бы это оказалась Тавия. Если бы Глава отнял ее у юноши… Уэсли пытался вообразить себе жизнь, в которой девушки не было бы рядом с ним; в которой Тавия не находилась бы в безопасности. И не потому, что могла бы наконец-то свободно бродить по миру. По той причине, что никогда не сумела бы вновь обрести свободу. Уэсли казалось, что от этих мыслей что-то внутри сжимается в комок и трескается.