Тезис о том, что уже в первых боях наши войска показали себя как серьезный противник, изрядно затерт советской пропагандой, но это действительно так. Несмотря на все минусы подготовки солдат и офицеров, недостатки техники, невыгодные условия вступления в сражение, РККА упорно сражалась, сохраняя относительный порядок и высокий боевой дух.

Итоги приграничного сражения. В целом, конечно, ничего хорошего 22 июня — 2 июля для советской стороны не произошло. Обстановка и соотношение сил сторон на 22 июня 1941 г. практически не давали советской стороне надежды на выигрыш сражения. Наиболее значимым фактором, повлиявшим на результат боев у границы на Украине в июне 1941 г., была недоразвернутость и неотмобилизованность РККА. Войска на территории Киевского особого военного округа были разорваны на три оперативно не связанных эшелона, каждый из которых в отдельности уступал собранной немцами группировке. Это позволяло 6 и 17 армиям немцев уничтожать советские дивизии по частям, каждый раз обладая количественным превосходством. После того как приграничные дивизии отступали и соединялись с «глубинными» стрелковыми корпусами, от них в большинстве случаев оставались одни лохмотья. В свою очередь, «глубинные» стрелковые корпуса встречали прорвавшиеся вглубь построения советских войск немецкие танковые дивизии, будучи растянутыми по фронту на 20–30 км. Поэтому они, так же как и соединения армий прикрытия, не могли оказать 11, 13 и 14 танковым дивизиям 1 танковой группы серьезного сопротивления. У командования фронта в силу незавершенности развертывания войск просто не было технической возможности построить войска в одну линию достаточной плотности с выделением нормативного количества соединений в резерв. В этих условиях особенно весомо звучат вышеприведенные слова о военных действиях в Европе: Франция в мае 1940 г. встретила вермахт с развернутой и отмобилизованной армией.

Интерес с исторической точки зрения представляет вопрос о том, было ли сделано все возможное для минимизации ущерба от изначально невыгодного расклада сил. Ответ на этот вопрос, к сожалению, отрицательный. В борьбе с немецким наступлением было задействовано большое количество авиации, танков. Но отсутствие должной активности в организации контрударов привело к разрозненному, разновременному вводу в бой механизированных соединений. Запаздывание в переходе мехчастей в наступление снижало эффект от использования авиации. Существенным просчетом командования Юго-Западного фронта было отсутствие поддержки контрударов танковых дивизий стрелковыми соединениями. Стрелковые корпуса были задействованы только в попытках свести сражение к обороне статичного фронта. Попытки эти были изначально обречены на неудачу вследствие неверного определения направления ударов противника.

Вместе с тем нельзя не обратить внимания на реальный эффект от действий командования. Юго-Западный фронт был единственным направлением, на котором контрудары механизированных и стрелковых соединений Красной Армии оказали заметное влияние на темпы продвижения немецких войск. Этому способствовал целый ряд субъективных и объективных обстоятельств. Во-первых, Киевский округ был сильнейшим из «особых» военных округов, обладавшим несколькими крупными механизированными соединениями, оснащенными новыми танками. Во-вторых, командование округа не худшим образом распорядилось имеющимися в наличии стрелковыми и механизированными соединениями. И на Северо-Западном, и на Западном фронте механизированные соединения приграничных армий перестали существовать в первые десять дней войны. Но только на Юго-Западном фронте от этого был реальный эффект. Наконец, противник действовал на Украине хуже, чем на Западном фронте или в Прибалтике.

Задержка в продвижении немецких соединений в глубь страны на Украине еще не перешла из количества дней в качество срыва замысла агрессии. Было бы преувеличением сказать, что план «Барбаросса» потерпел неудачу уже в первых сражениях. Однако снижение темпов немецкого наступления в полосе Юго-Западного фронта позволило Ставке ГК рокировать армии из внутренних округов на север, заново создавая разрушенный Западный фронт. Юго-Западный фронт в общем-то неплохо держался, и это позволило безболезненно перебросить 16–ю армию М. Ф. Лукина и 19–ю армию И. С. Конева в полосу группы армий «Центр».

Оперативно-стратегические выводы. Контрудары механизированных и стрелковых соединений Юго-Западного фронта дают обширную пищу для размышлений о маневренном сражении с использованием танковых соединений, ставшем визитной карточкой Второй мировой войны. Если Первая мировая война ассоциируется с перемотанными проволокой окопами на лунном пейзаже Соммы или Вердена, то 1939–1945 гг. прочно связаны с образом рвущихся в глубину обороны противника танков, обходящих узлы сопротивления и опрокидывающих наспех построенную оборону оперативных резервов.

Одной из характерных черт маневренной войны в период Второй мировой является напряженная борьба за автострады, проходившие в полосе немецкого наступления. Анализ действий сторон в приграничном сражении показывает важность коммуникаций для механизированной массовой армии. Крупные дорожные магистрали получают огромную значимость, и за их обладание разворачивается схватка не на жизнь, а на смерть. Причины этого вполне очевидны. Тысячи автомашин и сотни танков, тягачей танковых дивизий ежедневно требуют топлива. Сотни орудий на острие удара требуют постоянной подпитки боеприпасами. Дорога за спиной моторизованного соединения становится конвейером, по которому непрерывным потоком текут бочки с бензином, ящики со снарядами, патронами, минами. Бесперебойное функционирование этого конвейера является залогом успеха наступления. Немцы даже называли крупные автострады «панцерштрассе» — танковые магистрали. Этот термин встречается, например, в воспоминаниях командира III моторизованного армейского корпуса Эбергарда фон Маккензена. Вытеснение немцев с крупных магистралей или даже их перехват (как это произошло в ходе удара группы Н. К. Попеля на Дубно) неизбежно вызывали снижение темпов наступления 1–й танковой группы. При этом отсутствовало окружение передовых танковых дивизий как полное прерывание коммуникаций в тылу. Автомашины, мотоциклы могли передвигаться между головой и хвостом танкового клина. Но вместо колонны в несколько рядов приходилось довольствоваться выбоинами проселочных дорог, снижая скорость перевозок и их объем. Магистрали порождали появление на карте сражений невидимых непосвященному пунктов, захват и удержание которых оказывали существенное влияние на оперативную обстановку. Командование Юго-Западного фронта в силу отсутствия опыта не чувствовало важности магистралей и узлов коммуникаций и строило планы обороны и наступления в расчете на удержание местности в целом, а не определенного пункта на этой местности. Вместо удержания Дубно 228–я стрелковая дивизия была растянута по фронту в линию. Линия эта была легко прорвана наступающими немцами. Контрудары 9–го и 19–го механизированных корпусов нацеливались навстречу южной ударной группировке, а не на решение самостоятельной задачи. Такой задачей мог быть захват и удержание северной или южной «панцер-штрассе» немецкого наступления.

Вместе с тем в руках советского командования были механизмы, применявшиеся еще в Первой мировой войне. Наметившийся прорыв порождал переброску на такой участок резервов и войск с более спокойных мест фронта. Нельзя сказать, чтобы командование фронта и армий сделало все для уплотнения боевых порядков на направлении главного удара немцев. Из крупных соединений с других участков фронта был переброшен 8–й механизированный корпус, из глубины построения войск выдвинули 19–й механизированный корпус. Но маневр стрелковыми соединениями отсутствовал. В послевоенном закрытом исследовании прямо указывалось на ошибку в построении войск, допущенную М. И. Потаповым. Ему вменяли в вину отказ от маневра соединениями 15–го стрелкового корпуса на юг: