Следование пассивной стратегии обусловило также существование не задействованных в бою соединений. Три противотанковые бригады, 24–й механизированный корпус, 199–я стрелковая дивизия фактически простаивали 24–26 июня в бездействии. Они были построены в линию для отражения так и не состоявшегося удара немцев во фланг отступающим армиям Юго-Западного фронта.

Контрудары во фланг были мощным средством решения оперативных задач, стоявших перед Юго-Западным фронтом. Помимо очевидных недостатков, они обладали и неоспоримым достоинством: нажим на фланги был в меньшей степени связан с ожидаемой последовательностью действий противника. И разумеется, нельзя проецировать неудачи в организации контрударов на активную стратегию в целом. Плохо организованная оборона была столь же бесполезна, сколь и неудачный контрудар. Как гласил германский устав «Вождение войск» 1933 г.:

«Возможность неудачи наступления ни в коем случае не должна вести к сокращению энергии в его проведении»[268].

Военно-воздушные силы. К сожалению, в отечественной исторической литературе, рассчитанной на массового читателя, вопросы оперативного применения авиации хромают на обе ноги. В лучшем случае рассказывается о череде воздушных боев и таранов. Однако вопросы влияния воздушного флота на операцию мало зависят от отдельных воздушных боев. Война в воздухе охватывает огромное пространство, и зачастую летчики могут летать на задание и не сталкиваться с противником вовсе. В условиях отсутствия сплошного радиолокационного поля обнаружение самолета противника визуально на дистанции в несколько десятков километров напоминает поиски мухи на стекле сотого этажа небоскреба. Поэтому даже техническая беззащитность ударных самолетов перед лицом истребителей противника не означала автоматически его господства в воздухе. Господства, подчеркну, как воспрещения деятельности авиации вражеской стороны и лишения ее возможности влиять на развитие событий.

Ценность авиации как средства ведения войны — это прежде всего возможность доставлять некое количество взрывчатки в расположение противника. Если несколько упростить, то авиация — это своего рода аналог тяжелой артиллерии. 50–кг бомба эквивалентна 152–мм снаряду, 100–кг бомба — 203–мм. Удары самолетов 100–кг бомбами подобны обстрелу той же цели восьмидюймовой артиллерией. При этом авиация, в отличие от артиллерии, обладает колоссальной маневренностью. Она может сконцентрировать свой огонь на крошечном пространстве в течение нескольких часов. Это было хорошо продемонстрировано ударами советской авиации по 11 танковой дивизии у Острога и ударами немцев по 8–му механизированному корпусу в районе Бродов и по отступающим войскам 6–й армии в районе Золочева. Вес сброшенных авиабомб, в свою очередь, определяется количеством боевых вылетов и числом частей ВВС, задействованных против данной конкретной цели. Обладая несовершенной организационной структурой (описанной в первой главе), ВВС РККА не могли концентрировать усилия на одной определенной цели. Полки 5–й и 6–й армий могли работать на износ, а полки, подчиненные 26–й и 12–й армиям, попросту простаивать. Слабым местом было и непосредственное взаимодействие с войсками. Теоретически самолеты могли восполнить недостаток артиллерии мехкорпусов, но практически этого не делали из-за отсутствия взаимодействия с танковыми частями. В немалой степени в этом виноваты и сами наземные войска, не утруждавшие себя обозначением своего переднего края вкладыванием полотнищ. В общем случае задачи ВВС ставил фронт или армейское руководство, и удары бомбардировщиков по немцам не совпадали с ударами мехкорпусов во времени. Поэтому эффект давали удары по мехчастям противника на марше и в районах расположения. Описание боевых действий в историях немецких танковых дивизий постоянно перемежается жалобами на удары с воздуха. На ВВС РККА жалуются куда чаще, чем на танки. Это достаточно неожиданный взгляд на эффективность действий советской стороны. Общим местом были резкие слова в сторону летчиков, отдавших воздух на откуп асам люфтваффе. Между тем удары с воздуха оказали существенное воздействие на немецкие танковые дивизии, внесли свой неоценимый вклад в уменьшение их боевых возможностей.

Важную роль в приграничном сражении сыграла и немецкая авиация. Характерной особенностью работы люфтваффе был универсализм. Бомбардировщики типа Не–111 и Ju.88 использовались для решения как стратегических задач, так и задач поддержки своих войск на поле боя. При этом дальность этих двухмоторных бомбардировщиков конвертировалась в длительность «висения» над полем боя. «Юнкерсы» и «Хейнкели» были самым страшным противником нашей артиллерии, еще до начала артиллерийской дуэли выбивавшие наши батареи. Еще более страшным противником они были для колонн автомашин на дорогах львовского выступа. Если войска в окопах и танки на исходных позициях — это «крепкий орешек», то толпы людей и автомашин в пробках и узостях выкашивались авиабомбами с устрашающей эффективностью.

Существенным минусом в действиях советской авиации было отсутствие внимания к воздействию на аэродромы противника. Вылетов на бомбардирование аэродромов практически не было. Даже вскрытые разведкой аэродромы немцев в районе Свидника ударам не подвергались. Тем самым ВВС Юго-Западного фронта исключили из своего арсенала один из действенных инструментов борьбы с авиацией противника. Немцы, напротив, построили свою стратегию на последовательных ударах по аэродромам и добились на этом поприще заметных успехов.

Связь. Связь называется одной из главных причин неудач РККА в начальном периоде войны.

«Так, например, 36–й стрелковый, 8–й и 19–й механизированный корпуса не имели радиосвязи во время наступления в районе Дубно»[269].

Даже наличие «Инмарсата» вряд ли могло помочь командирам 8–го и 19–го механизированных корпусов. К моменту получения задачи на наступление в сторону Дубно 8–м механизированным корпусом 19–й корпус под командованием Н. В. Фекленко уже был отброшен к окраинам Ровно. Соединения Юго-Западного фронта получали все необходимые распоряжения, и проблемы со связью никоим образом не могут объяснять неуспехи Красной Армии. Проблемы со связью были лишь одной из причин, не самой существенной. Радиофикация войск имела лишь тактическое значение. Фронт управлял армиями с помощью обычных проводных средств коммуникаций:

«1. Проводные средства связи при всех условиях разрушения могут быть восстанавливаемы и являются для фронтовых связей могучим средством обеспечения управления.

2. Радиосредства связи при отсутствии проводной связи могут обеспечить управление в ограниченном размере (недостаточная пропускная способность)»[270].

Связь плохо работала в первые дни войны из-за неотмобилизованности соответствующих подразделений. Уже к концу июня части связи получили необходимый персонал и смогли сравнительно эффективно поддерживать работоспособность сети связи фронта.