– Вы плохо прятали, – улыбнулась я. – Ну и потом, все черные ходы Старограда одинаковые, те, кто их делал, не отличались особой фантазией. Всего-то и надо найти подходящий рычаг, который необходимо дернуть.

Нейл хмыкнул и многозначительно посмотрел на Рэя. Тот – на меня.

– А я говорил, что девчонка глазастая. Надо будет почистить ей память, чтобы не наболтала лишнего.

– А я почти поверила, что это, – ткнула я в него вилкой, – адекватная половина вашего двоедушного дуэта. Хотите сказать, что вы – менталист?

– Я – финариум. Побочный эффект, – вздохнул Нейл.

Я окинула наглеца внимательным взглядом. Почистить мне память, серьезно? А ведь я почти сочла седовласого приличным человеком! Ну если не брать во внимание то, что он жуткий монстр. Но зачистка воспоминаний – серьезное вмешательство в разум, которое может закончится тем, что я забуду всю свою жизнь! Конечно, Нейлу вряд ли это удастся, все-таки даже Анна Левкой не сумела воздействовать на меня, но вдруг этот двоедушник сильнее прославленного менталиста Аннонквирхе?

– Надеюсь, разрыв сожрет вас раньше, чем вы решите поработать над моей памятью. Возможно, уже сегодня, – с вежливой улыбкой произнесла я, и седовласый подавился омлетом. Я изящно отрезала кусочек омлета и положила в рот все с той же улыбкой.

Седовласый жадно отхлебнул воды. Рэй опустил голову, пряча лицо за кружкой.

– У вас своеобразное чувство юмора, юная госпожа, – отдышавшись, выдавил Нэйл.

– О да. Убийственное. Особенно в отношении тех, кто пытается причинить мне вред, – с прежней улыбкой, словно присутствовала на великосветском приеме, промурлыкала я.

– И еще у нее есть портняжные ножницы, – серьезно оповестил Рэй.

– И нож с вилкой, – продемонстрировала я приборы.

Нэйл посмотрел на Рэя, потом на меня. Потом снова на Рэя. Издал какой-то невнятный звук.

– Да вы издеваетесь надо мной!

Рэй насмешливо кивнул, я пожала плечами. И заинтересовалась:

– Разве разрыв дает побочные эффекты? Никогда о таком не слышала.

– О деструктах не говорят, – вздохнул Нэйл. – Тех, кому не повезло, забирают инквизиторы, и больше никто их не видит. И даже страшилки о разорванных линиях люди предпочитают пересказывать шепотом. Но я знаю деструктов, знаю лучше, чем кто-либо.

Я вспомнила чудовище в клетке и ощутила, как холодеют пальцы.

– Разрыв линий может давать разные эффекты. Большую часть жизни я наблюдал за деструктами и пытался вывести определенную закономерность. Но, похоже, все дело в личных способностях человека и… банальной случайности. В этом-то и опасность, юная госпожа. Этого так боятся инквизиторы. Способности миротворцев похожи на математическую формулу – четкую и идеально выверенную. Они все укладываются в общую систему, без каких-либо отклонений. Но вот деструкты – совсем другая история. Их Дух – это разрыв и скверна. Ученые считают, что скверна – не что иное, как антиматерия, пожирающая человека на уровне души. Черная дыра, полное ничто. Но она же может формироваться и преобразовываться. Во что угодно. Во что-то неизведанное. И страшное, увы. Способности даже проявляются по-разному, а иногда и вовсе спят годами. Первый раз повлиять на чужую память мне удалось лишь спустя шесть лет после ямы скверны. А спусковым крючком стала наша школьная фотография. О, я покажу вам.

Неловко порывшись в кармане, Нэйл вытащил замусоленный кусочек картона. На ней двое мальчишек стояли плечом к плечу и широко улыбались в камеру.

– Это мой спусковой крючок. – Мужчина погладил фото, аккуратно сложил и снова убрал в карман.

– Спусковой крючок? – Я отложила вилку, ощутив, что еда больше не лезет в горло. – Что вы имеете в виду?

– Он есть почти у всех деструктов. Элемент, запускающий изменение и побочные эффекты. Чтобы воздействовать на чужую память, юная госпожа, мне нужно держать в одной руке фото с моим братом. Иначе ничего не получится. У моей знакомой фрау Хельги из Лазго спусковым крючком являлся запах краски, верно, потому что когда-то она работала на лакокрасочном производстве. Запах впечатался в ее память. Но крючком стал лишь один. Горная лазурь 512 фирмы «Бенджамин Свит и сыновья». Краска продавалась в огромных баллонах и быстро засыхала, теряя запах. Но лишь она позволяла Хельге видеть на многие километры. Ее зрение становилось таким удивительным, что позволяло рассматривать западную столицу империи, сидя у окна в восточной. Представляете? Она дышала горной лазурью, открывала створки и отправлялась в путешествие, не сходя со своего места.

Нэйл вздохнул, намазывая на сухой тост толстый слой сливочного масла и малинового варенья. Похоже, двоедушник и ел за двоих.

– Инквизиторы называют это иначе – смысл. Но спусковой крючок кажется мне более верным определением. Моим смыслом стала школьная фотография…

«Август», – прозвучало в моей голове.

Я вздрогнула и обернулась, но тени за спиной не было. Как давно я ее не вижу?

От волнения пальцы стали холодными и внутри забилась тревожная мысль: сколько времени я в этом доме? И когда последний раз пила свое зелье? Я ведь совсем забыла о нем…

– Как вы сказали? – Я вскинула голову, поняв, что Нейл продолжает говорить.

– Что? Ах, вы про инквизиторов… Я вычитал в старом архиве. Конечно, сейчас их почти не найти…Но я был учителем, юная госпожа. До того, как…

– Почему вы остались на свободе? Святая Инквизиция не нашла вас?

– Святая Инквизиция… – Нэйл издал каркающий смешок. – Кровавые тени Империи. Вежливые убийцы в сумрачных масках, тихие и неотвратимые, словно сама смерть. Нашла, еще как нашла, госпожа Ванда. Да, мне довелось говорить с одним с них. И вот что я могу поведать, господа… Не пытайтесь разговаривать с инквизитором. Это бесполезно. И не спрашивайте, что ему от вас надо. Раз явился – то можете быть уверены – ничего хорошего.

– Вас забрали в Пески?

Нэйл кивнул.

– Я сбежал, когда меня везли. Спрыгнул с отходящего поезда и успел затеряться в толпе. Мне повезло. Будь там опытные инквизиторы, меня бы ждал провал. Но мой брат погиб, а я был серьезно ранен, никто не думал, что я способен прийти в себя и дать деру… Сейчас я думаю, что это тоже заслуга разрыва. Но деструкты меняются. И иногда становятся сильнее обычных людей. В Пески меня отправили с лекарем и обычным полицейскими, мне необычайно повезло. Потому что сбежать из Песков невозможно. Никому еще это не удавалось.

Я глянула на Рэя и застыла. Он смотрел в пустоту, и я никогда не видела у живого человека такого мертвого взгляда.

Дверь кухни распахнулась и влетел Вулкан:

– Профессор очнулся! – завопил он.

– Идем, – сказал Рэй, отодвигая недоеденный тост.

В мою тарелку