– Вот именно. Один Бог знает, к чему все это приведет.

– Мы думаем, Джон, что дело возьмет на себя отдел по расследованию организованной преступности. – Судя потону Нокса, его явно не радовала эта перспектива. – А пока нам понадобится помощь: нужно опросить свидетелей. Их здесь человек тридцать, и вряд ли все они пожелают оказать нам содействие.

– Конечно, сэр, не беспокойтесь. Мы этим займемся. Нокс кивнул и отправился в приемную.

– Я тоже пойду, – произнес Малик, двинувшись за ним.

– Может, мы успеем переговорить? – спросил я.

– У меня действительно нет времени. Эта перестрелка – серьезное дело.

– Понятно. – Я обернулся к Беррину: – Встретимся наверху.

Он выглядел обиженным, но ничего не сказал и стал подниматься по лестнице.

Я взял Малика за плечо и отвел его в сторону.

– Я навещал владельца дома Фрэнкса. – И я коротко пересказал суть нашего разговора. – Там происходило что-то незаконное.

– А Фрэнкса вы так и не нашли?

– Ни единого следа. Он словно испарился, как и Рой Фаулер, который, согласно вашей информации, имел долю в этом самом заведении.

– Это, конечно, интересно, только все равно ничего не доказывает. Что бы ни происходило в том доме, сейчас он пуст, а поскольку у нас нет доказательств, будто там занимались какими-то преступными делишками, мы ничего не можем сделать.

– А вам ничего не говорит название компании – «Дагмар холдингс»?

– Джон, у Хольцев черт-те сколько подставных компаний, которые отмывают их денежки. Не могу же я помнить каждую. Но обещаю проверить их список.

Было видно, что я начинаю досаждать Малику, но я его понимал. Хотя я и обнаружил интересные сведения, нуждающиеся в объяснении, вместе с тем у меня не было ничего конкретного, что необходимо каждому полицейскому офицеру.

– Азиф, вы всегда интересовались Хольцами. Если то, о чем я говорил вам вчера… Если это действительно случилось, подумайте, что это может означать. Определенно кто-то слишком распустил язык.

– Если бы да кабы! Джон, сейчас самое главное – это помешать разразиться войне между бандами, а значит, поскорее узнать, какой идиот вздумал выкрасть Криса Хольца.

– Окажите мне одну услугу.

– Какую?

– Я хочу попросить у старшего инспектора Нокса разрешение на обыск квартиры Фрэнкса, попытаюсь найти какие-либо доказательства, которые смогли бы обосновать мои предположения. Можно ли мне сослаться на вашу поддержку? Очень вас прошу. Если я что-нибудь найду, уверен, это поможет и вашему расследованию. В противном случае вы ничего не потеряете.

Малик немного поразмыслил и, очевидно, решив, что проще согласиться, чем и дальше спорить, пообещал свою поддержку.

– Но больше я ни во что не буду вмешиваться, это вам ясно?

– Как день! – Я похлопал его по плечу: – Спасибо, я у вас в долгу.

Только через два часа мы с Беррином закончили допрос свидетелей в «Райских девушках». Дело это оказалось нелегким, так как многие служащие и посетители перенесли серьезное потрясение, включая одного из охранников, могучего бывшего боксера, который, на беду свою, увидел, что осталось от телохранителей Криса, и теперь постоянно разражался истерическими рыданиями.

К тому времени, когда мы вышли на улицу, дождь уже прекратился. Наш фургон по-прежнему стоял в отдалении, и я различил за рулем Рэмзи, этого бездельника, жевавшего сандвич.

– Сержант? – обратился ко мне Беррин по дороге к машине.

Я зевнул: было уже полтретьего ночи и мне давно пора было спать.

– Я вас чем-то не устраиваю?

Я остановился и посмотрел на него, сознавая, как ему было тяжело со мной все эти дни.

– Нет, конечно. Ты уж меня извини. Понимаешь, я пытался проверить пару моих версий, и мне не хотелось говорить о них, пока хоть что-то не нарою.

– Но мы же вместе работаем над этим делом. Я должен знать, что происходит, иначе от меня никакого толку.

– Это я понимаю.

– Так о чем вы говорили с этим парнем из С07?

Я вздохнул.

– О версии, над которой я бьюсь, но пока здесь все неясно. – Да так оно и было, но я чувствовал: я нащупал что-то существенное.

Беррин закурил.

– Так поделитесь со мной. Кто знает, может, я смогу чем-то помочь.

Я сдался и обо всем рассказал. Наконец я замолчал^! тут снова полил дождь.

– И что ты об этом думаешь? – спросил я, сомневаясь в своем умении руководить подопечным.

Беррин швырнул в канаву окурок.

– Хотелось бы надеяться, что вы ошибаетесь, так как иначе все это слишком страшно. Но понимаете, вообще-то я не особо удивился. Мне кажется, в вашей версии есть зерно правды.

Вечером, в начале девятого, я остановился у телефонной будки на Севен-Систерс-роуд. Я набрал номер ресторана, принадлежавшего Стефану Хольцу. Мне ответил мужской голос с иностранным акцентом.

«Испаньола», – мрачно проворчал он, что мне показалось довольно неприятным. А может, я звонил заказать столик и такой тон мог сразу меня охладить?

– Передайте Стефану Хольцу, что с ним желает пообщаться человек из «Райских девушек». У него имеется сообщение от Криса. Я перезвоню через пятнадцать минут и хочу поговорить с ним лично.

Парень на том конце провода ничего не сказал, и я повесил трубку, вышел и направился в сторону Кэмден-роуд. Через пятнадцать минут я вошел в будку на Йорк-роуд и снова позвонил в «Испаньолу». На этот раз мне сразу ответил парень, говоривший со мной раньше.

– Я дам вам номер, по которому вы можете позвонить, – торопливо сказал он.

Я записал его и без лишних слов разъединился, потом набрал этот номер.

Через четыре гудка мне ответил Стефан Хольц.

– Черт побери, где мой сын? – были первые его слова, произнесенные с резким акцентом жителя северного Лондона и хрипом в легких, который заставил меня пожалеть, что я снова начал курить.

– Он в безопасности. Если хотите снова его увидеть, это будет стоить вам полмиллиона фунтов наличными в использованных купюрах по пятьдесят фунтов. Даю вам сутки на то, чтобы достать деньги, в противном случае мы отрежем ему голову, а из его волос сделаем щетку для чистки нужника.

– Только попробуйте его тронуть, и я вас на куски порву!

– Завтра утром в это же время я снова позвоню и дам вам дальнейшие инструкции.

– Но мне нужно время! – Только теперь в его голосе прозвучало отчаяние. При всех его деньгах и влиянии в данной ситуации он был беспомощен и отлично это понимал.